Летучие мыши - страница 15

Вторично Сербин пришёл в себя уже в больнице в Лазаревском, с ампутированной ниже колена правой ногой.

За эти годы он свыкся с увечьем, переборол отчаяние и нежелание жить дальше калекой, научился ходить на протезе. Утихла даже холодная ненависть к чернявеньким «шутникам», ставшим причиной трагедии.

Их так и не нашли, хотя Анатолий сделал несколько снимков фотокамерой телефона: и номеров «Лэнд Ровера» и лиц мальчишек. Но оказалось, что телефона у Анатолия в поясном чехле при осмотре места происшествия не обнаружили, а водитель «КАМАЗа» стал вдруг давать показания, что никакого внедорожника на дороге не видел, а обходил он, уходя от столкновения, какую-то «девятку». В конце концов, следователь — майор юстиции Петросян сказал Сербину, что дело бесперспективное, так как по дорогам курорта мотаются тысячи «девяток» и третья часть их — ворованные…

Сербин пытался восстановиться в отряде спецназа ГРУ, в котором служил до увечья, соглашаясь на любую должность, но новый — гражданский министр обороны отказался даже принять его, невзирая на былые боевые заслуги. Так он перестал быть Седым — крутым разведчиком, а стал гражданином Сербиным…

Он нашёл себе занятие — стал писать книги о той, другой жизни, в которой он был востребован, которую знал, в которой ему всё было ясно и понятно.

Но в последнее время воспоминания о трагедии на дороге стали донимать его всё чаще и чаще, оставаясь незаживающей раной. При одной мысли о той поездке его прошибал холодный пот. Засыпая, он явственно видел лица тех мальчишек, показывающих ему в окно оттопыренный средний палец. Он убеждал себя, что надо справиться с этим, забыть всё… Но каждый раз, просыпаясь и закуривая утреннюю сигарету, он вновь начинал перемалывать в сознании случившееся тогда.

И судьба неожиданно предоставила возможность покончить с мучившими его кошмарами.

Как-то вечером он зашёл в ресторан «Кавказ» выпить пару кружек пива, и нос к носу столкнулся с бывшим сослуживцем, радистом его группы «Батоном», а в мирной жизни Александром Борченко. Усевшись за стол, они предались воспоминаниям, и в ходе разговора вдруг выяснилось, что друг Александра строит в тех местах, именно там, где произошла трагедия, пансионат. «Батон» тут же созвонился с товарищем, и все вопросы решились. Пансионат строился в Головинке, на реке Шахе, и первый этаж был уже почти готов. Но работы временно приостановили из-за недостатка средств. Так что, там сейчас тихо и мирно. Живут только смотритель — бывший полковник Вооруженных сил, и его гражданская жена. Добрые, порядочные люди. Комнату ему предоставят со всеми удобствами, нужно будет только давать деньги на продукты. Сербин всё решил для себя сразу. Наконец, он сможет успокоиться, побывав на месте трагедии, и продолжить работу над книгой.

Рано утром Сербин собрал дорожную сумку, упаковал ноутбук и принтер, и в приподнятом настроении отправился в гараж.

Мощный «Рэкстон», переделанный под ручное управление, утробно заурчал мотором, согревая своё металлическое нутро. Сербин забросил в багажник сумки и выехал на трассу.

Ездил он быстро, чувствуя необходимость временами впрыскивать в кровь добрую порцию адреналина, но никогда не создавал на дороге опасных ситуаций. Поэтому добрался до Туапсе за шесть часов. Там он сделал остановку и пообедал в придорожном кафе.

Увидев за городом море, Сербин остановил машину и долго смотрел в лазурную даль. Трагедия вновь предстала перед его глазами отчётливо, так, как будто это было вчера. Он присел на высокий бордюр, выбросив вперёд ногу с протезом, и закурил.

Теперь мысль поехать в Головинку уже не казалась ему здравой. Щемящая боль сжала сердце и долго не отпускала.

Мимо него проносились автомобили, обдавая выхлопами газов, но он не реагировал на это. Ему было всё равно… Сомнения терзали его. Он уже не считал своё решение правильным, и даже мысль вернуться домой мелькнула в разгорячённом мозгу… И он с трудом поборол истерическое желание уехать в ту же минуту…

Но, будучи солдатом, он не мог покинуть поле битвы. Он сам хотел этого и сам приехал сюда, чтобы раз и навсегда разобраться со своими переживаниями. Бессмысленность гибели брата, неоправданное насилие со стороны молодых людей, их извращённое желание во что бы то ни стало промчаться по лезвию бритвы, что привело к непоправимым последствиям, терзали его душу, не давали покоя ни днём, ни ночью… За каждым случаем бессмысленного насилия, о котором он слышал, он сразу видел лица тех шутников, которые убили брата и искалечили его самого. И это не могло длиться вечно, он чувствовал подспудно, что должно что-то произойти, что приведёт его к покою и миру в душе…