Летят сквозь годы - страница 59

— Она даже крикнула: «Вот вам, гады, за мою Керчь!» Да с такой злостью и ненавистью, какой я у нее и не подозревала. Не о тройках она золотых думала, это уж точно! — теперь совершенно серьезно сказала Таня.

Боевые действия развертывались в сложной обстановке. Керченский пролив, который соединяет Азовское и Черное море и отделяет Таманский полуостров от Крымского, даже в самом узком месте достигает почти 12 километров. В проливе, особенно осенью, бушуют штормы. Не просто форсировать такой водный рубеж, когда разгулявшиеся волны швыряют легкое судно, как хотят, делают его неуправляемым.

У ночников свои трудности. Летчики давно, как в шутку говорили, освоили жестокий зенитный огонь и режущую яркость прожекторов. Все могло случиться. Самым страшным считалось приземлиться на территории, занятой противником. Но ведь приземлиться — означает, припасть к родной врачующей земле и, возможно, добраться к своим.

А тут невольно замирало сердце: темны очертания берега, а под самолетом — совсем черная бездна. И ты знаешь, что это — море, и если подобьют самолет, то спланировать некуда — только в бурные воды пролива.

В ночь на первое ноября 1943 года полку была поставлена задача держать участок побережья, укрепленный врагом, под непрерывными бомбовыми ударами, обеспечивая подход и высадку нашего десанта. Через каждые одну-две минуты над немецкими позициями появлялся самолет. Стоило только включиться прожектору, который направлял свой луч на воду, как на прожекторную установку сыпались бомбы. Конечно, не все прожекторы удавалось погасить намертво. Однако даже временное выключение лучей играло большую роль: гитлеровцы уже не могли вести прицельный огонь по несущимся к берегу катерам и шлюпкам.

На море в ту ночь разыгрался шторм. Десантные суденышки трепало на волнах, замедлялось их продвижение. Только под утро, в четвертый вылет, Вера заметила внизу на берегу вспышки перестрелки и с облегчением выдохнула:

— Зацепились!

Облака заставляли спускаться все ниже и ниже. Над берегом самолет оказался на высоте не более двухсот метров. С такой высоты сбрасывать бомбы мгновенного действия, какие были у экипажа, опасно: взрывы могли поразить свою же машину.

Но девушки не хотели возвращаться. Сейчас так нужны были их бомбы. Внизу шла перестрелка. Значит, братишки моряки добрались до берега. Им, конечно, трудно. Им нужна помощь.

Таня развернулась над местом боя. Вера всматривалась в происходящее на земле. Рассчитала. Отбомбилась.

В это время самолет был схвачен прожекторами. Таня нырнула в облака — в сырую, багрово-серую массу. Липкий холод мазнул по лицам. Облачность спасала от прожекторов, но не спасала от зенитного огня. Противозенитный маневр Тане предстояло провести на малой высоте, не видя земли.

Ах, если бы Вера — преданный друг и штурман — могла хоть чем-нибудь помочь! Самое тяжкое — бездействовать. Вера сжалась в комок, думала: «Танюшка, Танюшка, ведь ты же — мастер… ас!»

Таня вывела самолет из зоны огня. Пересекла пролив. Почти одновременно подруги взялись за трубку. Одна сказала:

— Давай поведу…

Другая едва сумела разомкнуть губы:

— Бери…

В эту же ночь высаживался и-второй десант, южнее Керчи, в пункте Эльтиген. Штормовой ветер оторвал от катеров несколько барж с десантниками и унес в открытое море. Многие погибли в бурных водах пролива, в смертельных схватках на берегу. Закрепившийся в Эльтигене десант оказался малочисленным. А в море где-то по воле волн носились баржи с людьми.

Погода стояла нелетная. Ветер. Туман. Иногда облака клубились так низко, что волны доплескивались до них. Полет над морем на малой высоте сложен и в хорошую погоду. А тут… Но разве могла остановить летчиков опасность, когда речь шла о жизни товарищей. Командование предполагало послать добровольцев на розыски угнанных ветром десантных посудин.

— Кто хочет вылететь на поиски терпящих бедствие в открытом море? — спросила командир полка.

Все, как одна, сделали шаг вперед.

— Все желают! — сказала Бершанская и замолкла. — Тогда разрешите отобрать десять экипажей, имеющих больший опыт слепого самолетовождения.