Левая Политика. Левые в России - страница 9

Вместо удобного и популярного державно-патриотического мировоззрения молодые левые открыто провозгласили приверженность классовому подходу. Это вовсе не сулит движению быстрый успех. Наоборот, такая принципиальность означает трудности. Но возвращение марксизма в политику, так или иначе, началось.

Михаил Ильченко, Екатеринбург

Парадоксальным образом причина неудач левых в современной России кроется в несомненной популярности их идей. В российском массовом политическом сознании они находят благодатную почву, всегда оказываясь актуальными и востребованными. Вполне очевидно, что использование левой риторики даёт ощутимые гарантии успеха на политической арене, а подчас является и его непременным условием. Это хорошо усвоила российская власть, в последние годы по мере надобности весьма удачно оперирующая левыми лозунгами. Факт остаётся фактом: сегодня левое политическое пространство по большей части занято политическими силами, по всем признакам далёкими от левых в их классическом понимании. Правда, само это пространство существует как бы в двух измерениях. С одной стороны, в форме накладывающихся друг на друга бесчисленных идеологических практик. С другой — в форме реально функционирующих организаций, подтверждающих своей деятельностью левую направленность, однако в силу ряда обстоятельств неспособных оказывать серьёзное влияние на ход политического процесса. Сегодня эта раздвоенность является определяющей чертой для левого движения не только в России, но и в общемировом масштабе.

Левый дискурс больше не принадлежит левым.

Левый дискурс оказался рассеянным в политическом пространстве; он представляет собой бесконечные пересечения языковых практик, фиксируемых в бесконечном множестве социокультурных контекстов. В сущности, он вообще исчез. Исчез в той степени, в какой стал достоянием того всеобщего глобального метаязыка, ставшего вместилищем всевозможных идеологических практик.

Процесс растворения левого дискурса был процессом постепенным и абсолютно обусловленным. Причём отнюдь не только изменением социально-политических условий, роль которых в любом случае определяюща. Причины подобной трансформации стоит искать в самой природе метаязыка левых, его исходной структуре.

О слабости и скудости левого мифа писал ещё Ролан Барт. А если точнее, то философ говорил о том, что этот миф «несущностен»[1]. Иными словами, неполноценен и в некотором роде надуман. Проявления «неловкости» левого мифа Барт видел в ряде характеристик, которые вполне приложимы к сегодняшней ситуации.

Во-первых, ареал распространения левого мифа. Левый миф всегда действует на ограниченной территории. Его пространство в значительной степени сжато. Объекты, с которыми работает метаязык левых, немногочисленны, неустойчивы и изменчивы. И самое главное — левый миф не способен развиваться на наиболее благодатной почве для любых идеологических практик — почве повседневности. Что и понятно: свойственные буржуазному мифу вуалирование и сокрытие никогда не были сильной стороной мифа левого.

Во-вторых, непостоянство левого мифа. Его создание всегда ориентировано на короткий период времени и призвано выполнять задачи тактического плана. В определённом смысле метаязык левых проявляет себя в качестве реакции на происходящие события, играя роль инструмента. И в этом также находит своё проявление его несущностный характер, его предсказуемость, одноплановость и схематичность, которые как нельзя ярче проявляют себя в риторике антиглобализма.

В-третьих, невыразительность левого мифа. Ориентированный на действие и созидание, политический язык левых остаётся заложником собственной тяги к преобразованию. Он остаётся языком человека-производителя, в роли которого выступает архетипическая для левых фигура «угнетённого», по природе своей неспособного придать языку изысканность и богатство.

Естественно, что социально-политические условия со времени написания «Мифологий» существенно изменились. Произведённое государством благоденствия общество массового потребления вступило в эпоху «глобального капитала», растворившую в себе само противопоставление буржуазного и левого мифов. На место «угнетённых» и пролетариата пришли «молчаливое большинство» и «масса трудящихся»