Левая Рука Бога - страница 32
Всего лишь едва заметный кивок, — и вмиг все вокруг него пришло в движение. Не минуло и часа, как оазис был обложен так, что и мышь не могла прошмыгнуть.
Между тем в Святилище Риба спала в потайном коридоре, Кляйст отправился охотиться на крыс, а Смутный Генри разглядывал спящую девочку, дивясь странным изгибам ее тела и испытывая при этом, наряду с голодом и страхом, некое новое, дотоле неведомое ему чувство. Для страха были все основания. Искупители не остановятся, пока не поймают их, сколько бы времени это ни потребовало, а когда поймают, устроят над ними такую показательную казнь, что при воспоминании о ней у послушников и через тысячу лет будут замирать сердца, волосы вставать дыбом, как иглы у вспугнутого дикобраза, а кровь — леденеть в жилах. По жестокости и мучительности их смерть войдет в легенду.
Кляйст старался отвлечься охотой на крыс, но на самом деле чувствовал примерно то же самое. Еще одним общим для них ощущением было подозрение, что Кейл уже на полпути к Мемфису и не собирается возвращаться за ними. Кляйст выражал свои сомнения открыто, но даже и Смутный Генри не был уверен в истинных намерениях Кейла. Ему всегда хотелось подружиться с Кейлом, хотя он не смог бы толком объяснить — почему. Страх перед Искупителями, наложившими анафему на дружбу, заставлял послушников относиться друг к другу с осмотрительностью, тем более что Искупители устраивали ловушки. Они специально натаскивали некоторых мальчиков — их называли цыплятами, — тех, что обладали обаянием и способностью к предательству. Эти «цыплята» искушали ничего не подозревавших ровесников делиться с ними потаенными мыслями, болтать, играть в игры — словом, склоняли к дружбе. Те, кто имели неосторожность ответить на их попытки, получали тридцать ударов шипованной перчаткой перед строем в дортуаре, где их оставляли истекать кровью на сутки. Но даже такое наказание не могло убить в послушниках желания приобрести верного друга и союзника в великой битве, где можно было либо выжить, либо оказаться проглоченным навсегда верой Искупителей.
Что касается Кейла, Смутный Генри никогда не был уверен, что между ними существует настоящая дружба. Генри из кожи вон лез, чтобы произвести впечатление на Кейла, пользуясь любым удобным случаем продемонстрировать свое презрительное отношение к Искупителям и надеясь поразить его своим хитроумием и безрассудной дерзостью. Долгое время ему казалось, что Кейл ничего не замечает, а если замечает, то его это ничуть не трогает. Выражение лица Кейла всегда оставалось неизменным: сдержанная настороженность. Никакие чувства никогда не отражались на этом лице, как бы ни складывались обстоятельства. Казалось, что победы в тренировочных боях не приносят Кейлу никакого удовольствия, равно как жестокие наказания, коим Боско часто подвергал его персонально, не доставляют ни малейшей боли. Не то чтобы послушники особо боялись его, но и симпатии к нему не питали. Никто не мог разгадать Кейла: он никогда не бунтовал, но и правоверным не был. В конце концов все от него отступились, а ему, насколько можно было понять, только это и требовалось.
— О чем задумался? — Это Кляйст вернулся со своей крысиной охоты; ее бесхвостые трофеи, пять штук, болтались у него на веревочном поясе. Развязав пояс, он свалил тушки на каменный пол и начал их свежевать. — Лучше покончить с этим, пока она не проснулась, — с ухмылкой сказал он. — Не думаю, что она отнесется к ним благожелательно, если они будут запечены в шкурках.
— Почему бы тебе не оставить ее в покое?
— Ты не хуже меня понимаешь, что из-за нее нас могут убить, разве нет? Впрочем, теперь с этим уже ничего не поделаешь. У твоего друга есть двенадцать часов, чтобы вернуться, иначе…
— Иначе — что? — перебил его Смутный Генри. — Если у тебя есть свой план, не скрывай. Я весь внимание.
Кляйст засопел и начал потрошить крыс.
— Если бы я не предвкушал, как буду есть это, — он жестом указал на тушки, — я бы сейчас чувствовал себя совсем паршиво. Я имею в виду наши шансы. Шансы когда-нибудь снова увидеть Кейла.
Вынырнув из тростниковых зарослей на берегу озера, Кейл продвинулся в глубь карьера ярдов на пятьсот. Вот уже лет пятнадцать Искупители выкапывали и увозили к себе тонны ценной глины, которая образовывалась здесь под сенью деревьев. Это было волшебное вещество, способное даже скудную почву огородов в Святилище делать плодородной. Плодородной настолько, что урожай позволял Искупителям более чем в десять раз увеличить количество боеспособных послушников. Но Кейл открыл еще одно свойство этой глины.