Лейли и Меджнун - страница 5
Вокруг селенья ходишь, честный страж,
Не правда ль, одинаков жребий наш!
Пройдут ли ночью воры в мирный кров, —
Зубами в клочья разорвешь воров,
И хна для ног твоих — людская кровь.
О, мне конец такой же приготовь!
Я тоже пес, как ты, но ты важней:
Ты можешь в стан войти, к прекрасной, к ней.
Твоя судьба — хранить и хлеб и кров.
Моя судьба — бродить вокруг шатров!»
Так пел влюбленный, так шагал в пыли…
А ты, месяцеликая Лейли,
Ты плачешь тоже, ты грустишь о нем,
Ты видишь Кайса утром, ночью, днем,
Он призрак, он души твоей звезда.
Беда арабов — пленная беда:
Тебе попала, Кайс, в полон она,
И вот не ест, не пьет, не знает сна…
Как легкий локон вьется на ветру,
Лейли в тоске металась по шатру
И падала на ложе, ослабев…
Вдруг скорбный к ней доносится напев,
Лейли глядит: степи темным-темно,
Все племя сладким сном пьяным-пьяно.
Отраден сон для тех, кто не влюблен,
Но кто влюблен, — для тех запретен сон…
Старуха-нянька вместе с ней жила,
Ее любви наперсницей была,
Благословила двух сердец союз,
Желала им нерасторжимых уз,
Ей Кайс — как сын, она — как мать ему…
Когда в степную выбежала тьму
Лейли, в ночи сияя, как луна, —
Как тень луны, пошла за ней она.
Лейли, не видя ничего, бежит.
К возлюбленному своему спешит.
Два вздоха пламенных светло зажглись,
Два сердца раненых в одно слились.
Как боль ясна, как тайна их чиста!
Какой немотой скованы уста!
Как будто солнце скрылось, а светло.
Нет наводненья, — стену всю снесло!
Друг друга пусть обрадуют они!..
Но без сознанья падают они.
Старуха тут заплакала навзрыд:
Увидят их — какой позор и стыд,
Они погибнут от людского зла!
И на плечо она Лейли взяла
И ношу понесла — любви сосуд.
Не так ли солнце небеса несут?
Ее согнуло горе… не солгу:
Так небеса сгибаются в дугу!
И девушку вернула в отчий дом,
И возвратилась к юноше потом,
И юношу взвалила на плечо,
И горе жгло ей сердце горячо.
Чуть ноша становилась тяжела,
Безумного по травам волокла,
Подальше от селенья своего,
От подозрений всяких, от всего,
Что может ввергнуть юношу в беду,
Когда у всех он будет на виду.
Оставила его в степном песке,
И в дом направилась в глухой тоске,
Судьба-старуха, где твой правый путь?
К тебе взываю: справедливой будь!
Ты горе посылаешь на людей,
Как мать, проклявшая своих детей!
Миниатюра из рукописи XV в.
«Лейли и Меджнун»
ГЛАВА VI
О том, как соплеменники узнали об исчезновении Кайса, нашли его в песках пустыни, доставили домой и Кайс повсюду прослыл безумцем, Меджнуном
Кто рассказал о ночи роковой,
Украсил так рассказ печальный свой:
Увидели родные на заре,
Что Кайс опять не спал в своем шатре,
И вороты порвали на себе,
Взмолились небу о его судьбе.
Отец, рыдая, утешает мать,
Велит людей на поиски послать.
И люди, наконец, следы нашли:
Вели следы к становищу Лейли.
И люди в стан пришли по тем следам
И новые следы открыли там:
Одни — глубоко вдавлены в песок,
Как будто путник тяжкий вьюк волок,
Другие — как создания пера,
Как будто пери здесь прошла вчера,
А третьи — в глушь пустынную ведут,
Возникнут вдруг и снова пропадут…
И люди в глушь пустынную пошли,
Песчаный холм увидели вдали.
Приблизились, разрыли… о творец!
Там Кайс лежал, недвижный, как мертвец.
Пустынный вихрь песком его занес!
Тут хлынули из глаз потоки слез:
«Убит, — один другому говорит, —
Убийцею тайком в песок зарыт».
И светлый мир им показался пуст…
Вдруг слышат: вылетает вздох из уст.
«О небеса! Он жив, он жив еще!»
Один из них взял Кайса на плечо,
И люди тронулись в обратный путь…
Разорвалась родительская грудь,
Когда больной вернулся в отчий дом!
Но Кайс, придя в сознание с трудом,
Не знал, как объяснить поступок свой,
Стоял с опущенною головой.
Обрушились упреки на него,
Во всем нашли пороки у него.
Один сказал: «Тебя сломила страсть?»
Другой: «Ты страстью насладился всласть?»
А третий: «Будь сильней, сломи ее!»
И что ни слово — острое копье,
Вонзились в сердце резкие слова,
Осыпана камнями голова —
Невидимою грудою камней:
Невидимые, бьют они больней!
Один сказал: «Наставить должно ум».
Другой: «Избавить от опасных дум».
А третий: «На ноги наденьте цепь!»
Но Кайс молчал, вперяя взоры в степь.
Мечтал он, чтобы день короче стал,
Он с нетерпеньем темной ночи ждал,