Лейли и Меджнун - страница 2
Не жалуясь на замкнутый простор,
Творить, как не случалось до сих пор.
Чтоб шах сказал: „Воистину слуга
Передо мной рассыпал жемчуга!“
Чтоб мой читатель, коль не мертвый он,
Забыв про все, стал пламенно влюблен».
И если я поэзии халиф,
Наследник, настоянье проявив,
На уговоры тратил много сил,
Чтоб я ларец заветный приоткрыл.
«Любви моей единственный дастан, —
Промолвил сын, — души моей тюльпан,
Стихи тобою тоже рождены,
И братьями моими стать должны.
Они — созданья духа твоего,
Рождай, пиши, являя мастерство.
Сказ о любви, и сладость в нем и боль,
Он людям нужен, как для пищи соль.
Мысль — это вертел, а слова — шашлык,
Их нанизав, напишешь книгу книг.
Вертеть шампур ты должен над огнем,
Чтоб усладить едою всех потом.
Легенда, как девичий нежный лик,
Который к украшеньям не привык.
Но, чтоб невеста восхищала взор,
Одень ее в сверкающий убор.
Она — душа, природный тот кристалл,
Который ювелир не шлифовал.
Дыханием легенду оживи,
Воспой в стихах величие любви.
Твори, отец! А я склонюсь в мольбе,
Чтоб вдохновенье бог послал тебе!»
Реченья сына — глас самих судеб!
Совету внемля, сердцем я окреп.
В бездонных копях, в самой глубине
Стал эликсир искать, потребный мне.
В поэзии быть кратким надлежит,
Путь длительный опасности таит.
Размер короткий, мысли вольно в нем,
Как скакуну на пастбище степном.
В нем мерный бег морских раздольных волн,
Движением и легкостью он полн.
Размером тем писалось много книг —
Никто в нем совершенства не достиг.
И водолаз доселе ни один
Перл не достал из плещущих глубин.
Бейт должен быть с жемчужиною схож,
В двустишиях изъяна не найдешь.
Я клад искал, трудна моя стезя,
Но отступиться в поисках нельзя.
Я вопрошал — ответ мой в сердце был,
Копал я землю — вмиг источник бил.
Сокровищем ума, как из ларца,
Я одарил поэму до конца.
Создать в четыре месяца я смог
Четыре тыщи бейтов, звучных строк.
Коль не было б докучных мелочей,
Сложил бы их в четырнадцать ночей.
Да будет благодатью взыскан тот,
Кто благосклонно встретит этот плод.
О, если б расцвести она смогла б,
Как «си», «фи», «дал», когда придет раджаб!
Пятьсот восемьдесят четвертый год
Поэмы завершенье принесет.
Закончен труд, я отдых заслужил,
На паланкин поэму возложил.
К ней доступ я закрою на запор,
Пока мой шах не вынес приговор.
Жалоба на завистников и злопыхателей
О сердце, не удерживай порыв,
Не должен быть оратор молчалив.
Средь златоустов, на арене слов,
Я превзошел искусных мастеров.
Достаток мой — усилий долгих плод,
Сокровищница мысли мне дает.
Открыв простор волшебному коню,
Свое я Семиглавье сочиню.
Такое мне досталось волшебство,
Что отрицать бессмысленно его.
За чародейство слов — творцу почет,
«Зерцалом тайн» прозвал меня народ.
Меч языка разящий создал стих,
Он чудотворен, как пророк Масих,
И обладает силою такой,
Что «Джазр-асамм» раскроется глухой.
В моих словах святой огонь живет —
Тот, кто коснется, пальцы обожжет.
Поэзии могучая река
Прославилась в мой век на все века.
А дармоеды, их презренный сброд,
Кормиться счастлив от моих щедрот.
Добычу лев сражает наповал;
Объедками питается шакал.
Я съесть могу лишь то, что в силах съесть,
Но прихлебаев у меня не счесть.
Завистники, аллах, избавь от них!
Злословят и хулят мой плавный стих.
Передо мной пластаются, как тень,
Но за глаза поносят всякий день.
Газели сочиню — раздумий плод —
Злоречный за свои их выдает.
Двустишия торжественных касыд
Он подражаньем жалким осквернит.
А если сочиняет он дастан,
Скажу я так: подделка и обман.
Не полновесным золотом монет,
Фальшивой медью он дурачит свет.
Мартышка людям подражать взялась —
Зерцалом звездным стать не может грязь.
Сияет и лучится яркий свет,
Но тень за ним скользит бесшумно вслед.
О наша тень, ничтожна и смешна,
За человеком следует она.
Столь неотступно, тою же тропой,
За провожатым следует слепой.
Пророк был тени собственной лишен, —
Чужими он тенями окружен.
Знай, океан с прозрачной глубиной
Не замутит бродячий пес слюной.
Бесчинства желтоухие творят, —
От гнева щеки у меня горят.
Я — океан в спокойных берегах,
Гляжу на них с усмешкой на устах,
Я — светоч, пальцем по нему стуча,
Хотят, чтоб ярче вспыхнула свеча.
Я не железный, тяжко зло сносить,
Зачем с каменносердыми мне быть.