Лежачая больная - страница 7

— Наша мать тяжело больна и не принимает гостей, — вмешалась Сабина. — К тому же холодная погода плохо на нее действует.

— Возможно, вы могли бы разрешить моему другу взглянуть на нее. — Заметив их удивление, он поспешно продолжал: — Ватсон — практикующий врач самой высокой квалификации. Я убежден, он будет рад в любое время сообщить вам свое профессиональное мнение.

Бормоча слова согласия, я заметил, как Чарльз глянул на сестру. Та сохраняла невозмутимый вид.

— Спасибо, это очень любезно с вашей стороны, но у нас есть свой домашний врач, который заботится о матушке.

— Может быть, вы его знаете, Ватсон. Как его имя?

— Доктор Халлиуэлл, — ответила она после секундной заминки. Похоже, она уже начала слегка раздражаться, что и немудрено: Холмс проявлял немалую настойчивость в своих расспросах.

— Уверен, это превосходный специалист, — примирительно отозвался я. — И прошу вас, не извиняйтесь за мебель. У вас прелестная комната.

— Вам очень повезло, — добавил мой друг, продолжая играть роль неугомонного и беспардонного визитера, — ведь вам принадлежит столь великолепное строение в таком богатом районе. Наверняка оно стоит целое состояние.

Чарльз густо покраснел.

— Матушка никогда не продаст его. Это совершенно исключено.

— Я задел ваши чувства, — проговорил Холмс. — Прямодушие во мне иной раз берет верх над деликатностью. О, я вижу на столике карты. Ничто не сравнится со славной партией в вист с друзьями.

— Так давайте сыграем? — с готовностью предложил Чарльз, подвигая кресло.

Во время этой дружеской партии я с восторженным изумлением наблюдал за тем, как умело Холмс сохраняет личину Себастьяна Фуда. И очевидно, Чарльз Эбернетти от всей души восхищался им и внимал каждому его слову. Но столь же очевидным казалось и то, что Сабина Эбернетти не спешит выносить суждение о новом знакомце. Она держалась вежливо, однако подчеркнуто холодно.

В четыре часа она поднялась из-за столика и дернула за шнурок звонка, висевший возле камина.

— Хочешь попросить, чтобы принесли чай, Сабина? — осведомился Чарльз. — Самое время.

Встав, мисс Эбернетти увидела, что пламя в камине почти погасло.

— Надо позвать Минтера, пусть подбросит еще угля, — произнесла она.

— Незачем беспокоить Минтера. У него и так много работы. Я сам займусь очагом, — возразил ее брат.

Где-то в глубине дома раздался еще один звонок. По лицу Чарльза Эбернетти скользнуло выражение досады.

— Это матушка, — бросил он.

— Я схожу, — безмятежно откликнулась его сестра. — Ей пора принять лекарство.

— Мне кажется, — рассеянно произнес Холмс, глядя, как наш хозяин управляется с камином, — чтобы вести такое обширное хозяйство, требуется немало слуг. — Похоже, Чарльз его не слышал, но Холмс упорно продолжал: — Достойно восхищения, что мисс Эбернетти взяла на себя роль сиделки.

— Она сама на этом настояла, — пояснил Чарльз. — А пока моя сестра в отлучке, господа, мы могли бы отведать чудесного портера.

Он подошел к графину, стоящему на буфете.

— Портер не просто чудесный, — оценил Холмс, отпив глоток, — он поистине великолепный.

Чарльз покраснел от удовольствия.

— Из моих собственных погребов. Я принесу вам бутылочку.

— Ну что вы. Мы уже скоро уходим.

— Простите, что оставила вас одних, — проговорила мисс Эбернетти минуту спустя. — А где Чарльз? Сейчас Минтер принесет чай.

— Кажется, ваш брат пошел в винный погреб.

Из очага выскочил кусок угля и упал на ковер. Сабина вздрогнула всем телом, схватила щипцы и кинула уголь обратно на решетку. Некоторое время она осматривала ковер в поисках возможных повреждений, а мой друг, в свою очередь, изучал ее, сидя в кресле.

Вскоре вернулся Чарльз, держа под мышками по бутылке. В нем произошла разительная перемена: побледневшее лицо покрылось испариной, а руки тряслись, когда он ставил бутылки на стол.

— Слушайте, Эбернетти, да вы больны! — воскликнул Холмс.

— Чарльз, иди сюда, присядь. — Сестра подвела его к креслу с подголовником и печально взглянула на нас через плечо. — Мой брат страшно боится тесного замкнутого пространства. Чарльз, тебе следовало послать туда Минтера.

— Конечно, ты права. — Чарльз промокнул лоб платком. — Но он терпеть не может спускаться в погреб.