Либер Хаотика: Кхорн - страница 10

Хунги проводят свою жизнь в седле. Единственное сооружение, которое они признают — кибитки из шерсти, которые они возят с собой и из которых при необходимости разбивают лагерь. Впрочем, неясные сказания упоминают целые города хунгов, укрытые где-то в Степях или же в северных горах.

Те далёкие места вполне могут быть средоточием их культуры и стеречь баснословные богатства, что хунги награбили за долгие века. Не один искатель приключений из Катая и Империи отправился на поиски этих тайных городов. Назад, правда, не вернулся ни один. Я сам склонен считать все истории об этих величественных городах хунгов достойными лишь осмеяния. Хунги слишком высоко ценят собственную независимость и кочевую жизнь, которая, как они полагают, даёт им право властвовать над оседлыми народами. Если же подобные истории и имеют под собой некую основу (что, повторяюсь, весьма сомнительно), то своим появлением они обязаны пышным стоянкам их самых крупных племён. Кричащая роскошь шелков, золота, дивных ковров и украшений, небрежно сваленных в кучу трофеев очередного набега действительно способна вызвать ассоциации с движущимися дворцами.

Однако, несмотря на заимствованный налёт цивилизованности, им не знакомы плоды истинного знания. Для них непреодолимой задачей становится даже выстроить мост через реку и они предпочитают навьючить своё добро на лошадей, переправляясь вплавь и держась за лошадиные хвосты.

Они так и остаются охотниками-собирателями, подобно нашим далёким предкам. Охота составляет большую часть их жизни. Она обеспечивает их едой, средствами к существованию и является своего рода военной игрой. Служение богам для них — высшее проявление охоты, когда герои или величайшие воины уходят далеко в горы или в пустынные холмы и там насмерть сражаются со свирепыми чудовищами и кровожадными порождениями Хаоса. Столь же распространены среди них и выведенные для охоты животные, а их охотничьи псы столь свирепы и кровожадны, что сопровождают своих хозяев даже в битву, а некоторые племена даже натаскивают для сражений хищных птиц вроде орлов и соколов.

Их лошади, а скорее их пони — низкорослые и крепкие, с густой шерстью, которая позволяет им выжить в суровые зимы в пустошах. Несмотря на скромные размеры, они способны преодолевать большие расстояния, как уверяют люди знающие — порой до сотни лиг в три дня. Их пони пасутся прямо по дороге, отыскивая под снегом траву и мох. Хунги известны и тем, что кормят своих пони свежим мясом, дабы разжечь в них боевой дух и привить им свирепый и злобный норов, под стать своим седокам.

Сами же хунги не слишком разборчивы в отношении еды. В изобильные времена они питаются дичью и рыбой, а в дни нужды без колебаний роют землю в поисках съедобных корений или ловят крыс и других грызунов ради мяса. Если верить рассказам, порой они ели даже вшей, послед ожеребившейся кобылы, человечью плоть и запивали всё это кровью собственных жеребцов, когда иные источники существования оказывались исчерпаны.

Их противоестественные обычаи таковы, что, живя в грязи и нечистоте, они отказываются омывать свои тела, чистить свою одежду и зарывать в землю свои отходы, ибо верят, что этим вызовут гнев своих богов. Как мужчины, так и их женщины наносят себе увечья, дабы придать себе страшный или, как они полагают, прелестный облик.

Сама Степь едва ли намного гостеприимнее пустыни, с которой она граничит. Зимой её сковывает холод, а летом она жарится на солнце, и вне зависимости от сезона, она, как и горы, открыта ветрам столь сильным, что по свидетельствам очевидцев те способы выбить даже всадника из седла. Круглый год эти неплодородные земли терзают бури, как будто боги дали волю своей безжалостности на этом опустошённом участке суши. Кажется, что проклятие лежит на самой этой земле и на всех тех, кого она вскормила.

Подобно всем прочим племенам, природа, что окружала хунгов, определила и их представление о своих нечистых богах. Вместо того чтобы приписывать им звериные тотемы или выдумывать им некий облик, их скудная земля внушила им примитивное поклонение стихиям. Так, они почитают Бога крови и войны через грозные молнии и огонь, а Повелителя разложения — в чёрной сырой земле. И хотя они и не знают святилищ или же храмов, они, тем не менее, воздвигают монолиты в честь мёртвых и взывают к ним о помощи, поклоняясь их нечестивым изображениям. Эти изображения они хранят в своих кибитках и отправляют свою простую службу прямо во время еды, предлагая им мясо и бульон в омерзительном ритуале кормления.