Лицей. Венценосный дуэт - страница 56

— И вы приняли соломоново решение. Одна лучшая команда на пьедестал, вторая лучшая команда — на конкурс.

— Приятно разговаривать с умными людьми, — радуется директор.

— Выглядит разумно, хотя попахивает ловкачеством, ладно, это мелочи, Пал Петрович. Но согласитесь, со стороны выглядит подозрительно.

— Что ж тут подозрительного?

— Ну, как что? Одну команду вы отправляете на конкурс, лишая первого места. Вторую команду просто снимаете по какому-то предлогу… выглядит так, будто расчищаете дорогу третьей команде. Которая и забирает первый приз.

— Для снятия второй команды есть веские причины, поверьте, — директор прижимает руку к сердцу, убеждая телефонную трубку в своей абсолютной искренности.

— Да, я слышал. Но насколько я знаю, в вашем приказе по Лицею нет запрета принимать участие тем, кто достиг профессиональных высот?

— Недоработка, каюсь, Константин Илларионович, — директор сокрушённо вздыхает.

— Недоработка здесь, сомнительное решение там… но вы же опытный администратор. Или нет? Сколько вы работаете директором?

— Три года, до этого завучем восемь лет…

— Выходит, опыт есть. Что ж вы так-то, Пал Петрович? Ладно, будьте здоровы.

— До свидания, — директор осторожно кладёт трубку, вытирает вспотевший лоб. Тоскливо смотрит на список, составленный секретаршей. Тех, с кем он не решился говорить сразу. Но сколько ни бегай, а поговорить придётся. Нет, — решает директор, — сначала обед, потом чуть позже приду. Не возьмут трубку сразу, звоню другому, пусть между собой сталкиваются. У кого-то терпение лопнет, махнёт рукой. Список хоть и короткий, но для неприятностей любой список ужасно длинный.

Директор быстро собирается и уходит, успевая бросить секретарше:

— Всё, нет меня. Буду после обеда…

«Второй разговор, всего лишь второй! И уже намёки всякие…», — слишком он опытен, чтобы не понимать, что означают вопросы о том, сколько вы работаете. Подтекст банальный: а не заработались ли вы, Павел Петрович? А не пора ли вам в отставку? Не было ли ошибкой назначать директором завуча ЮП?

14 ноября, среда, время 11:42.

Лицей, столовая.

— Трусы! — с чувством произносит Пистимеев, кладя передо мной лист с текстом и подписями, — Только одиннадцать человек из двух классов подписали!

— Что говорят? — в принципе не страшно, главное, что мой класс подписал жалобу в министерство, как один. Этого хватит. Но десятиклассникам я это припомню, никакой факультетской солидарности.

— Ерунду всякую говорят, — Пистимеев плюхается на стул, напротив и чуть наискосок от нас. Он уже с подносом, нам приносят сейчас.

— Но и так ясно, — Пистимеев бурлит негодованием, но так, не с самого дна души оно рвётся, — боятся с директором связываться. Выпускной класс, мало ли…

На лицах наших парней вокруг пренебрежение.

— Сам подписал? — вдруг спрашивает Дима, просматривая документ перед тем как спрятать в портфеле.

— Нет, конечно! — Сашино негодование не меняет своей окраски совершенно, только направление, — мне же тоже экзамены сдавать.

Вика смотрит с явно читаемым удивлением на лице, для неё это крайняя степень выражения чувств. Я начинаю хохотать, глядя на неё и остальных. Фамилия Сашка в самом верху списка подписантов, это я сразу заметила. Хорошая шутка. За мной начинает посмеиваться Дима. Поняв, что её разыграли, Ледяная грозит Пистимееву кулачком.

На душе у меня легко. Самое главное мы сделали сегодня, перед третьим уроком. Третьим уроком у наших оппонентов, 10ЮП-2, физкультура. На острие операции встал Паша. Именно он заскочил в учительскую и умыкнул классный журнал юристов. Все, за исключением самых приближённых, вышли из класса и организовали пикет с наблюдательным постом. За пять минут, особо не торопясь, мы всё сделали. Теперь мы знаем передовой отряд противника поимённо и поадресно.

Есть у меня ещё одна мысль, как ещё помочь папочке. Поэтому я продолжу таскать фотоаппарат в Лицей.

— Заметили, как наш директор с лица спал? — спрашивает Пистимеев, переходя к компоту. Много болтать во время еды я ему запрещаю.

— На диету сел, наверное, — равнодушно выдвигаю объясняющую версию, — когда человек начинает слишком резко худеть, то первым делом процесс отражается на лице.