Лицей. Венценосный дуэт - страница 75

Через четверть часа нас зовут на ужин. Ради гостей Эльвира расстаралась на отбивные с гречневой кашей. С самым большим аппетитом ужин уничтожает Юля. Только мои оборонительные мероприятия не позволяют одарить подружку ещё одной отбивной размером с нашу ладошку. Добавку ограничиваем половинкой.

— Пусть хоть одна поест нормально, — поддерживает Юлю папахен, — а то вы все такие худенькие, так и хочется вас накормить и побольше.

— Мы не худенькие, мы — стройные. Вот выйдем замуж, тогда и можно будет расслабиться. Пузо себе отрастить, — гляжу на мачеху, перевожу взгляд на Юлю, — сиськи… ой!

Папахен фыркает, Юля зыркает почти злобно, Ледяная улыбается, мачеха дёргает меня за ухо.

— Пузо это временно, — комментирует папа, — а против хм-м… крупной груди ничего против не имею.

Как-то неожиданно наш вопрос сам всплывает. Юля смотрит на меня победно. Ну, раз папочка сам речь завёл, значит, можно.

— А какая грудь мужчинам больше нравится? — по зависанию папахена понимаю, что однозначная победа Юле не светит.

— Очень маленькая и чересчур большая сразу нет, — папахен задумывается с забавной серьёзностью, — хотя если выбирать, то большинство выберет сильно большую, чем маленькую или отсутствующую. А чего вы так задумались, девочки? Если первый размер есть, то уже можно не беспокоиться. Особенно Юле… в вашем-то возрасте.

Юля от удовольствия слегка пунцовеет. У неё второй размер наклёвывается, если уже не достигла.

— Всё, девочки, хватит! — обрезает тему Эльвира.

— Да, — поддерживаю я, — Юль, как у тебя на личном фронте? Что у тебя с тем мальчиком?

— А что сразу я? — топорщится подружка. Не любит она о своих сердечных делах распространяться. Какая-то не девичья черта, если я правильно человеческую психологию понимаю.

— Что за мальчик? — в глазах Эльвиры огромнейшее любопытство.

— Ходит за ней один мальчик… — начинаю я.

— Лучше о своём Пистимееве расскажи! — сдаёт меня подружка и смотрит мстительно. Расчёт её срабатывает, внимание переключается на меня.

— Что за Пистимеев? — с долей строгости спрашивает папа.

— Это тот вихрастый высокий мальчик? — вспоминает Эльвира.

За разговорами мы заканчиваем с ужином и перемещаемся в гостиную пить компот от Эльвиры.

— Без меня ничего не рассказывай, — Эльвире помогает всё принести и расставить Юля.

— Да, Эльвир, тот самый вихрастый и есть Пистимеев. И без него я бы в Лицей не поступила, — поворачиваюсь к Вике, — так что ты и весь класс должны молиться на него. Без его помощи меня с вами не было бы.

— Ты не преувеличиваешь? — осторожно спрашивает Ледяная.

— Я ж на волоске висела… — и начинаю рассказывать. Это ведь действительно заслуга Сашки, моё поступление. Без него, вероятнее всего, я набрала бы на пару баллов меньше. На один точно. И тогда всё, за третье место в числе четверых не зацепилась бы. Он дал мне тот глоток воды, который спасает жизнь. Один глоток это так мало, но на другой чаше весов — спасённая жизнь. Поступление в Лицей в моём случае.

— Я же не свинья, чтобы быть неблагодарной, — заканчиваю я, — поэтому Сашка сейчас мой друг.

— Не поняла, — слегка потряхивает роскошной гривой мачеха, — а где романтика?

— А романтика это глубоко личное, — показываю язык и уворачиваюсь от её руки. То, что я по-настоящему к нему испытываю, я даже себе не признаюсь.

Раскрутить Юльку, хоть немножко, удаётся, когда мы втроём уходим в комнату. Хотя через минуту втроём превращается во вчетвером. Эльвира опять папочку бросает.

— А теперь давай, признавайся! — сужаю глаза, как безжалостный следователь, — что у тебя с тем мальчиком?

Немедленно меня атакуют вопросами, что за мальчик такой. Начинаю рассказывать, невзирая на Юлины протесты, о парнишке на год моложе, которому ухаживать за Юлей помогает весь класс. Эльвира хохочет, Ледяная хихикает.

— Признавайся! Уже целовалась с ним? — мой пронзительный взгляд проникает ей прямо в душу. Клянусь, я пошутила! Ничего такого даже не предполагала. Но Юлька неожиданно краснеет.

— Сразу предупреди его, чтобы никому не рассказывал, как ты классно целуешься, — теряя последние силы, инструктирую я, — хватит с тебя одного Миши.