Лицей. Венценосный дуэт - страница 9

— Мне как-то долго объяснять, почему, но уверяю вас. Директор вылетит из своего кресла со сверхзвуковой скоростью, — заключаю я, — Причём гарантированно. Реально, через месяц после того, как мы положим на его стол заявления об уходе. Хочу заметить особо. Вылетит при любом раскладе. При любом! — поднимаю голос.

— Кого-то из вас сломают родители, — снижаю давление, — Кто-то сам струсит. Возможно, нас всех быстро раздавят и через неделю всё успокоится. Но есть два неизбежных результата даже в случае нашего позорного и быстрого поражения. Один из них: увольнение директора Лицея.

— А второй? — высказывает Миша вопрос, которого я жду.

— В случае нашего полнейшего поражения уйдём из Лицея только мы с Викой, — буднично сообщаю я. И, наблюдая украдкой, с огромным наслаждением вижу, как темнеют лица мальчишек.

— Не хотелось бы… — бормочет один и на него поглядывают одобрительно.

— Это война, — пожимаю плечами, — Если мы начинаем войну, должны быть готовы ко всему. Война это потери, это пролитая кровь, своя и врагов, это поля, усеянные трупами, это поверженные твоей рукой враги и победные улыбки на залитых кровью лицах друзей …

Одёргиваю себя, что-то я размечталась. Но улавливаю, улавливаю в глазах некоторых неясный огонёк. Они же мужчины! Недоросли? Ну и что? Какой мальчишка не мечтал о подвигах на поле брани? Нет таких! Это я здорово сказала. Если мне удастся заразить их романтикой войны, мы победим при любом раскладе.

— Ладно! — хлопаю ладонью по скамейке, — Хватит мечтать! Не будет этого! Они просто струсят! А жаль…

Мои последние слова, сказанные тише, слышат тоже. И предвкушающие улыбочки некоторых мне очень нравятся. Просто очень.

— Любая война начинается с переговоров, противник должен дать повод, отвергнуть наши требования. Поэтому завтра я иду к директору. И если он мне… нам откажет, мы начнём выкручивать им руки. Для начала…

Все придвигаются вплотную, я начинаю излагать План. В конце Вика произносит первую фразу за всё время. Первую и единственную.

— Во всём этом уже есть один огромный плюс. Учебный год начнётся не скучно.

31 августа, пятница, время 15:00

Лицей, кабинет директора.

Директор с замом, Львом Семёновичем, упёрлись, как шведы под Полтавой. Директора, кстати, этого пафосного колобка, Павлом Петровичем кличут. Присутствие моего отца ситуацию не меняет. Да, я его уговорила, он и с работы отпросился, чтобы поддержать.

— Вы поймите, Дана. Два класса, две девочки. Разве мы может допустить такую несправедливость, когда две девочки в одном классе, а в другом ни одной?

Я тоже упираюсь.

— Вы все заражены мужским шовинизмом в тяжёлой форме, — бросаю им в лицо тяжкое обвинение. Меня попросили пояснить. А что, мне не трудно.

— Вы все мужчины. В классах поголовно парни. И вы делите нас, двух девочек, как какое-то имущество. Не спрашивая при этом нашего мнения.

— Ты не права, Дана, — мягко увещевает Лев Семёнович. Директор согласно кивает.

— Это всего лишь вопрос справедливости…

— Да-да, — соглашаюсь я, — справедливый делёж имущества. Вы относитесь к нам, как к неодушевлённым предметам.

— Дан, а ты что, знакома с Викой? — спрашивает колобок, который директор.

— Прекрасно знакома, но дело не в этом. Мне достаточно того, что она — девушка.

— Не понимаю, что плохого в том, что тебя будут окружать одни мальчики, — мягко стелет Лев Семёнович, — Они же на руках тебя носить будут.

— А с кем я буду общаться? — придумала я коварные вопросы, придумала!

— Так с одноклассниками же…

Вот вы и попались!

— О косметике я тоже буду с ними разговаривать? О них, мальчишках, тоже буду сплетничать? Да-да, сплетничать не хорошо, но девушки обсуждают парней. Нет в этом ничего плохого. А если я забуду дома прокладки, ими со мной тоже мальчишки поделятся?

Последний вопрос их совсем в ступор вгоняет.

— И почему нашу проблему обсуждают и решают одни мужчины? У вас что, в Лицее ни одной женщины нет? Вы не можете быть экспертами по женской психологии.

Директор вздохнул и взял телефон. Вызвал какую-то Ирину Аполлинариевну. Пришла. Типичный «синий чулок». Высокий рост, строго собранные волосы, закрытый костюм. Грудь только выбивается из образа. Не размером, но явным наличием. Возраст не меньше сорока. На вид.