Ликитайские сказки - страница 4

Обошел Као-Лай весь дом и остался недоволен тем, что увидел. Недостаточно внимания тут уделяли заветам Восьми Бессмертных, и слишком ценили мирское богатство, посвящая себя удовольствиям плоти, а не духа.

– Воистину! – воскликнул монах, – не могут несчастья минуть дом, где столь забыты слова предков!

Он безупречно начертал на тонкой бумаге восемь раз по пять молитв и повесил молитвенные ленты в должных местах. Затем Као-Лай пять раз обошел дом, читая сутры и касаясь стен посохом из вишни.

– Ни один зловредный дух не проникнет теперь в дом, – объявил монах. – Но я останусь здесь и узрю, как он будет биться о преграду святого слова.

Опустился он на землю, велев чиновнику, его семье и слугам не выходить из дома. Дождался вечера, и увидел – ползут к дому черные тени, наталкиваются на незримую ограду и шипят злобно.

И вдруг – засветились они, перемахнули через забор из трех металлов и двух деревьев, и кинулись к дому.

Вскочил на ноги Као-Лай, заступил им путь. Завертелся в его руках вишневый посох, заполыхала шерсть его от гнева и просветленной силы Восьми Бессмертных.

Не смогли злые тени пройти к живым. До рассвета бился с ними Као-Лай; с первыми лучами солнца они рассеялись и расточились.

Лишь теперь высыпали из дома чиновник и его домочадцы. Младшая сестра хозяина дома вновь непочтительно отозвалась о сотворенном монахом, но жена чиновника указала ей на дурное поведение.

– О, мудрый! – изумленно воскликнул чиновник. – Как же так вышло, что ваши слова не сдержали духов?

Задумался Као-Лай и изрек:

– Начертанное и произнесенное мной остановило бы любого злого духа. Значит, это не они – это творение колдовства!

– Но кто же мог замыслить такое?! – вскричал чиновник.

– А не предлагал ли кто вам избавление от нечисти? – спросил Као-Лай.

Выяснилось, что не предлагал, но недавно неподалеку объявился странствующий чародей. Заподозрил Као-Лай неладное, и отправился к дому, где тот остановился.

Но уже прознал чародей колдовским способом, кто к нему идет, и послал навстречу множество волшебных бойцов из бумаги и шелка. Долго бился с ними монах, поверг всех и ветер разметал обрывки шелка и бумаги.

Однако же, когда пришел Као-Лай вместе с местной стражей к дому – не было уже чародея, сбежал он, поняв, что не совладать с монахом.

– Все ясно, – сказал тогда Као-Лай. – Он желал измучить чарами богатую семью и потом потребовать золота за избавление. Постыдное дело!

Теперь понял чиновник, что терзали его не духи, а злокозненные чары, и зарыдал от облегчения. Но сурово сказал ему Као-Лай:

– Даже чары не коснулись бы тех, кто верно блюдет заветы предков! Живите согласно им, не нарушайте законы князей – и никто не в силах будет вам навредить.

Хотел тогда чиновник щедро наградить монаха, но отказался Као-Лай от золота и сказал:

– Если желаете сделать доброе дело – пошлите его в школу близ горы Шан, которой всегда не хватает денег.

И покинул он дом чиновника, а тот с тех пор жил благочестиво, и когда отросла шерсть на хвосте…

– Подождите, о мудрый! – возмущенно вскричал Най-Као, вскочив на ноги. – Ведь это же не правда! Было совсем по-другому!

– Как ты смеешь! – разгневался Лин-Ючжи. – Так говорить в моем присутствии и со старшими?!

Опомнившись, кузнец поклонился чиновнику и монаху, и сказал:

– Прошу простить непочтительность позднорожденного. Но ту же самую историю слышал и я – и говорилось в ней совсем о другом!

– Тогда расскажите нам, – предложил Фей-Линг, поведя ухом. – Ибо, как сказал некогда настоятель Фа-Чжан – «Только глядя с разных сторон, можно узреть целое».

– Мудрое изречение! – одобрил Лин-Ючжи и кивнул ремесленнику: – Говори, кузнец.

И Най-Као рассказал:

Жил некогда странствующий чародей по имени Хан-Таой. Много ходил он по Ликитаю, помогал всем своим искусством. И пришел он однажды в область, где жил жадный и неправедный чиновник. Но хитер он был, и скрывал дела свои от закона и ока княжеского.

Узнав о таких делах, разгневался Хан-Таой и решил заставить чиновника покаяться пред живущими и предками. Знал он, что чиновник не послушает увещеваний, и потому решил явить ему неодобрение предков. Воззвал он к духам, наслал на дом жадного господина всепроникающие тени – и начали они творить то, о чем повествовал Лан-Кайи и в «Записках о недовольных духах». Разрушали тени то, что нажито было неправедным путем, но не вредили самим обитателям дома.