Ликвидамбар - страница 4

  Подумав, что давно за Нюськой такого не водилось, Антон на поцелуй ответил не менее жарко. Уже через мгновение пара оказалось у стены, рядом с огромной кадкой с каким-то неприятным на вид и остро пахнущим растением. Зажатая в угол девушка часто дышала, тесно прижималась, и движением бёдер помогала юбке, сминаемой уверенной мужской рукой, двигаться вверх. Сняла левую руку с плеча, слегка изогнулась, подцепила и потянула вниз трусики.

  Антон рванул пряжку ремня, и вдруг почувствовал сильный удар в спину. Развернулся, пытаясь защитить Нюсю. И увидел её же, возмущённо потрясающую маленьким кулачком. Ошарашенно завертел головой: у стены - бывшая жена. Привычная, такая же, как до развода. Смущённо поправляет юбку. Напротив - её же копия. Но не полная. С короткой стрижкой, в джинсах и футболке с принтом Йельского университета.

  На Антона смотрит заинтересованно-издевательски, на настоящую Нюсю - сочувственно.

  - Что, драгоценный, до сих пор в полном подчинении у собственного члена? Приходуем всё, что стоит на месте, а что движется - догоняем и тоже приходуем?

  - Нюсь, послушай, ведь это - ты.

  - Не Нюся, а Анна. И даже если и я - то что? Если мне не изменяет память, мы развелись. Сколько там лет назад - три, пять? И у тебя нынче очередная секретарша. Как её, Лолита?

  - Лара. И она не секретарша, а менеджер.

  - Велика разница.

  - Но я ведь не сам...

  - Скажи ещё, что я на тебя набросилась и попыталась изнасиловать. Не смешно.

  Повернулась к робко стоящей в углу девушке:

  - Пойдём, милая, плюнь ты на этого козла слюной, не стоит он переживаний. Да и вообще ничего не стоит.

  Обняла свою копию за талию и решительно повлекла к размеренно бегущим вверх ступенькам.

  Антон рванулся за ними, но опоздал. Девушки словно растворились в серебристом сиянии, а перед ним возникла ребристая металлическая стена с жирной красной надписью "Ремонт". По краям букв змеились потёки краски, напоминающие кровь.

  Пару раз он стукнулся головой о стену, отозвавшуюся жестяным звоном. Пнул ногой прогнувшегося в спине осла. Опрокинул на землю горшок с деревом и растоптал ногами. Задохнулся от гнева и приторного, смолисто-земляного запаха. Неприятно ухмыльнулся, дорасстегнул ремень на брюках, и помочился на отвратительную кучу.

  Потом развернулся, подхватил инвалидного ослика и направился к ведущему вниз эскалатору. Ни о чём не думая, без страха, без эмоций, переставлял ноги, аккуратно поворачивал, чтобы перейти на следующую лестницу, спускаясь всё ниже и ниже.

  Иногда вокруг были только стены с редкими рекламными плакатами. В основном - с духами. То кляйновская "Эйфория", то "Эссенция времени" Труссарди. Потом - социальная: "А ты позвонил жене?"

  А иногда рядом возникал эскалатор, бегущий вверх. Антон даже не пытался на него перебраться. И потому, что твёрдо понимал - не получится. И потому, что было уже всё равно. И, главное, потому, что не хотел столкнуться с теми, кто там возникал.

  Трое в чёрных плащах с закрывающими лицо капюшонами, и один - в таком же белом, несли на плечах гроб. В гробу восседал его бывший завкафедрой, и грозил Артёму пальцем. За ними проследовала дражайшая матушка, в реальности проживающая в Дании с пятым мужем. Стояла, опираясь на руку эльфийского вида томного блондина, с торчащими из пышной шевелюры остроконечными ушами, и смотрела на сына грустно и укоризненно.

  Проехала гигантская мышь с окровавленной головой, зажатой в монструозной железной конструкции. Промчалась стая котов, за ними гналась адская гончая с горящими глазами.

  Мелькали знакомые и незнакомые лица, били крыльями птицы. Артёму стало скучно, и он уставился на ослиные уши. Приятные на ощупь, успокаивающе серые, без радужных проблесков и серебряного отсвета.