Лимпопо, или Дневник барышни-страусихи - страница 26

— Так может, вам к соловью обратиться? — вслух размышляла сова. — Да, да, соловей — это решение, он не будет прикидываться вечно веселым. Утонченное существо. Если хотите, я с ним переговорю.

Так случилось, что к нам прилетел соловей, чтобы преподать урок пения. И запел:

Тут певун прочистил горлышко и продолжил в том духе, что соловушке, бедному, стало так горестно,

— Вот это уже то, что надо, — закивали мы. — «Что руки от мученья наложишь на себя». Вот кто знает, что такое жизнь.

Соловей же не унимался:

Мы повесили головы. Печаль, навалившаяся на нас, была тяжелой и липкой, будто нас окатили смолой. «Птичьи голоса», слова Михая Вёрешмарти, — сказал соловей и закончил печальную песнь:

Вот так да!

Соловей раскланялся.

— Изумительно, — оживленно заговорили мы. — Упоительно. Настоящий профессионал. Пронимает до слез, зовет в небо. Браво! Мы многому научились. Да, да, очень многому научились. Вы слышите, тугоухие? Вы только представьте себе на минуточку, как мы в Африке возьмем и затянем: «Где дни мои гонимые…»

Между тем все мы впали в глубокую депрессию, а Зузу, укладываясь вечером спать, заявила, что если она еще раз послушает соловья, то, ей-богу, удавится.

От дальнейших уроков пения мы отказались. Перед этим мне удалось провалить предложение попробовать брать уроки у воронов или ворон. Говорят, кстати, что они пользуются не тональной системой, а якобы додекафонией, но что это означает, мне неизвестно. На пении мы поставили точку, решив, что сперва нужно научиться летать и тогда уж способность к пению появится сама собой. В песнях наших будут звучать победные клики свободных страусов, вера гигантских пернатых в свои возможности, зов ожидающей нас прародины и ностальгия по родине покидаемой — ведь все же мы здесь родились, а также волнение от переживаемых приключений и невыразимый восторг от бесстрашного путешествия под ослепительными быстрокрылыми облаками.

— Ерунда это все, — проворчал альбатрос, не вынимая из клюва трубки, но ему мы простили и это. Печальные песни, как видно, подействовали и на Кукши, нашего маленького приятеля-кукушонка. Уже не одну неделю о нем ни слуху ни духу. В лесу же я обнаружила новые деревянные статуи конников. Кто-то совсем недавно вырезал и поставил их, причем чем дальше заходишь в лес, тем они грандиозней.

СЕГОДНЯ Б. УБИЙСТ. ТРЕН. СИЛ НИ КАП. ТУСКА

ПОТ. СОЗН. РЕЗ. НУЛЕВОЙ. НЕ ЗН. ЧТ. С НАМИ

БУДЕТ?!

Решено было взять направление к истоку Лимпопо: все указывало на то, что Матакит поехал именно этой дорогой. Он отправился к северу в экипаже, за которым не могли угнаться и десять лошадей. Оставалось следовать за ним как можно быстрее, с расчетом на то, что страус устанет, Матакит вынужден будет остановиться и, может быть, благодаря этому потерять время.

А к этому добавилась еще странная информация Злыдня, которую он сообщил Пузану, — что якобы автомобилю, который преследует по городу другую машину, приходится ехать в среднем на двадцать километровчас быстрее, чем преследуемому им авто. Это в газете пишут, утверждал Злыдень.

Не знаю, что это такое — 20 километровчас, Пузан считал это бредом, ссылаясь на законы физики, а Злыдень напирал на то, что машина может ведь проскочить на желтый свет светофора, а следующая за ним — не успеет, и потерянное время ей нужно как-то наверстывать.

Я думаю, что дело совсем не в этом. Еще в детском саду я обратила внимание на т. факт: на физкультуре, когда нужно было идти строем, страус, шествовавший впереди, шел вразвалочку, не спеша, в то время как следующим почему-то приходилось ускорять шаг, а последнему — просто бежать.

Тарзан видел фильм, где птицы учиняют восстание, нападают на людей и в конце концов устанавливают на планете свое господство.