Лимпопо, или Дневник барышни-страусихи - страница 57

— Это звучит занятно, но я в это не верю, — кисло отреагировала я, а Наур призналась, что и она, мол, тоже не верит.

Я полистала книги, которые Восьмиклинка свалил в сарае. Сначала открыла том Карла Маркса под названием «Капитал» и с изумлением обнаружила на титульном листе нечто совсем другое. А именно: «Рутилиус. Книга пятисот философов». Старинный текст на незнакомом мне языке, изящный, но несколько нервный каллиграфический почерк, непонятные мне рисунки и роскошные буквицы.

Похоже, кому-то очень хотелось позабавиться, потому что все в этих книгах было шиворот-навыворот. Молитвослов, например, содержал в себе следующие рукописи: Первое Евангелие, Второе Евангелие и Третье (тайное) Евангелие от Иуды Искариота, Утраченное Евангелие от Лазаря, а также двадцать одно пророчество ангела Анаэля. Среди книг был упрятанный в переплет от пособия по выделке кож Скитианос, были Митрас и Симон-маг, был Мани, например, его «Книга великих подвигов», — и все в рукописных подлинниках, а еще комментарии, дневники и свидетельства приближенных учеников, приверженцев, избранных и посвященных. Был тут «Парсильвнамех», рукопись, посвященная «Соннику» Рушди, и еще одна — об учении колдуна Фрестона. Все эти книги закамуфлированы лжепереплетами. Не знаю, будет ли у меня время прочесть их.

Охранники делают вид, будто понятия не имеют, кого искали в лесу сыщики. А скульпторов-негров — Мартона с Дёрдем — все, даже Злыдень, жалеют, хоть тот гоношится и говорит, что физиономия одного из них показалась ему знакомой, скорее всего, это был боксер, его давний соперник, которого он измочалил.

Барнабаш вычитал в каком-то романе, что в жизни каждого человека есть день, точнее, был день, который бесследно пропал. Как карта, которую ночной вор выкрал из хранящейся в серванте колоды, или как улепетывающий суслик, который проваливается вдруг среди поля, будто земля его поглотила, и, кроме его отсутствия, от него никакого следа. Сквалыга готовится прочесть в вольном университете лекцию о гемоглобине и демократии.

Иудин сад даже среди всех зоопарков заведение самое наимерзкое. Туда попадают те, кто в человеческой жизни предали бывших своих благодетелей и наставников, предали, оказавшись в высоком кресле, друзей, не отвечали на их звонки, не взяли с собой на подводу или на борт корабля.

Угрюмый зверинец Иудина сада состоит из шакалов, гиен, крыс, стервятников и ворон. Кто в какое животное превратится, решается следующим образом: возьмем для примера предательство друга.

Когда вас подлым образом предает друг, то он, этот друг, тем самым откусывает и кусок самого себя. Воспоминания о совместных похождениях; о шахматных партиях; о похоронах друзей; о спорах, игре в рулетку; откусывает от себя лишь небольшой кусочек, но именно тот, который и делал его тем, кем он был. Предав бывшего друга, он разрушает и всю свою жизнь, ее «опоры и несущие стены», как выразилась Нуар.

Ведь нельзя же сломать в доме первый этаж, не разрушив все остальное. И в предателе, как будто его поразила какая-то необычная проказа, мало-помалу усыхает все благородное, и в конце концов мы будем иметь на выходе лисицу или жалкого брюхоногого слизняка, которого и облобызает восторжествовавший Иуда.

И они будут с ним лобызаться еще долго и много раз.

Короче: любое предательство губит самого предателя. Его богатырское тело, выдающийся ум, на который его отец возлагал такие надежды, находчивость, юмор — все постепенно деградирует, и в итоге многообещающая личность превращается в стареющего шакала с облезлой шкурой, которого связывают с его бывшей земной оболочкой разве что вечная тяга к случке да трухлявое подлое сердце, кое-как поддерживаемое ржавым кардиостимулятором, дабы оное существо могло без конца размышлять о своем предательстве.

Говорят, будто иногда на рассвете у врат Иудина сада появляется дух ребенка, привидение отверженного мальчика-сироты, о котором никто не знает, чья это детская тень, — преданного ли когда-то друга или же самого предателя, который со временем из ребенка превратился в отпетого шулера, в толстокожего жулика с прогнившей душой, в кретина с воняющими ногами, в мастера брачных афер — короче, нет слов, чтобы описать его.