ЛиПа - страница 21
...Я этот страх
испытывал не раз:
Ведь в Шахматово ездил
и в Тарханы...
Пожалуй,
без усиленной охраны
Опасно там шататься
В поздний час.
В просторной
константиновской избе
Я чем-то был до жути
перепуган.
В Карабиху однажды
ездил с другом —
И там мне стало вдруг
Не по себе.
Сегодня сквозь туман
я брёл межой.
Но вышел Пушкин
и заметил строго:
«Вы, сударь,
перепутали дорогу.
Простите, но вы здесь
Совсем чужой!»
Да, мы не ведали беды,
Когда встречались тут.
О, Патриаршие пруды,
Или, точнее, пруд!..
О, привкус яблока во рту,
О, солнечная дата!...
Я собирался в Воркуту,
Потом ещё куда-то.
Я собирался впопыхах,
Я жил легко и честно.
А ты осталась на прудах,
Растаяла, исчезла.
(Евгении Блажеевский. Тетрадь)
Таких, как ты, хоть пруд пруди,
Известный, Патриарший!
И я без трепета в груди
Летал, как лист опавший.
Командирован был в Оскол —
О, солнечная дата!..
Но попрощаться не зашёл.
Потом уплыл куда-то.
Я, ошущая в пятках зуд
И тягу к непокою,
Спешил на БАМ, КАМАЗ, в Сургут,
Не взяв тебя с собою.
Ещё была Караганда,
Поездка по Алтаю...
Ты, помню, плакала тогда,
А почему — не знаю.
Тебя я бросил впопыхах,
И это было честно.
А ты осталась в дураках
И навсегда исчезла.
Поздним вечером во тьму
Выйду на шоссейку.
Свою милую возьму
Ласково за шейку.
И скажу ей: — Полюби!
Без тебя фигово!.. —
А она: — Хоть погуби,
Но люблю другого.
(Константин Ваншенкин. Жизнь человека)
Сядем ночью под копну...
Пьяный без вина я.
Милой ласково шепну:
«Удавлю, родная!»
Так спокойно, не грубя,
Но с мужскою силой...
Засмеётся: «Я тебя
Отравлю, родимый!»...
Над копной встаёт рассвет.
Комары заныли...
Вот и ладненько, мой свет,
И поговорили...
Я прошагал легко и осторожно
К грибным своим нахоженным местам,
И, словно бы решив: «При этом можно»
Лес вновь запел,
Защёлкал,
Засвистал.
И началось вокруг меня такое!
Кусты мне разом поклонились в пояс,
Захлопали в ладоши лопухи,
И, от восторга сам себя не помня,
Скворец мне песню лучшую исполнил,
А дятел стал отстукивать стихи.
(Артур Вороненко. Земные заботы)
Такого лес не видывал давненько.
Природа будто встала на дыбы!
Ведь сам Артур Исакыч Вороненко
С утра пораньше
Вышел по грибы.
Не задаёт вопросов глупых чибис,
Несут сороки радостную весть,
С медведем
От восторга приключилась
Вошедшая в пословицу болезнь.
Зверушки,
Позабыв про осторожность,
Тотчас к нему со всех пустились ног.
Визжат,
Галдят,
Свистят:
«При этом можно!
Один у нас защитник и знаток!»
Бегом,
Ползком,
Вприпрыжку,
Тихой сапой...
Сплели из дуба лавровый венок.
Какой-то волк своей мохнатой лапой
Помог ему взобраться на пенёк.
Он от волненья стал белее мела,
Откашлялся и вытащил стихи.
Минута —
И поляна опустела,
Лишь хлопали в ладоши лопухи.
Как хорошо, если хочется
самозабвенно хотеть!
(Владимир Грядовкин. Разнотравье)
Ах, эта душная ночь!
В озере месяц полощется.
Как хорошо, если хочется!
Надо попробовать смочь.
Но — чёрт возьми! —
Летали в космосе
Стихи, написанные мной.
Их Николаев взял в ракету,
Чтоб на досуге почитать,
И двести с липшим раз планету
Им выпал жребий облетать.
(Николай Доризо. Избранные произведения)
Случайно я подслушал как-то,
Что Центр решил, устав от схем,
Отправить в космос для контактов
Все тиражи моих поэм.
Их собирали скрупулёзно
В пыли больших библиотек,
У дам выпрашивали слёзно
И сберегали от потех.
Смотрю, как Главный в люк бросает,
Туманя взгляд поверх очков,
Бестселлер для домохозяек,
Отраду тихих старичков.
Была поэзия — и нету...
Что на досуге почитать?!
Но двести с липшим раз планету
Им выпал жребий облетать.
Забудь про всё, очнись и слушай,
И информацию лови:
Контейнер отдал Богу душу,
Тараня плотные слои.
Но я считаю: несомненно,
Всем очень крупно повезло,
Что разлетелись по Вселенной
Стихи поэта Доризо.
И путь, просёлочный и узкий,
пролёг до утренней звезды.
О боже, ну какой же русский
не любит медленной езды.
(Владимир Евсеичев. Места отеческие)
Ползу по узенькой дорожке
и оставляю пыльный след.
Трясутся старенькие дрожки.
То пень, то кочка, то кювет.
Друзья несутся в самолётах.
Идёт-гудёт ХХ-й век.
Мне ж торопиться неохота:
я всё же русский человек.
На мозги давят перегрузки,