Липовый чай - страница 18
У дома Афанасий сгружал мешки с зерном. Председатель протянул руку из кабины:
— С хорошим заработком тебя, Афанасий Михайлович!
— Спасибо, Яков Захарович. И тебя поздравляю — хлебное удалось лето.
— Побаловала погодка, — согласился председатель и, еще раз пожав руку Афанасию, велел Мишке ехать дальше.
Но из кузова застучал в кабину завхоз-счетовод:
— Стой, стой! Тебе, Афоня, еще полтора мешка, твоя супруга заработала.
— А что? Для начала неплохо, — улыбнулся председатель. — Ну, будь, Афанасий Михайлович! Двигай, Михаил, другие ждут…
Грузовик отъехал. У ног Афанасия остались полтора мешка. Афанасий посмотрел на свои мешки, посмотрел на эти, заметил идущую по двору Павлу, торопливо присоединил ее заработок к своему.
— Что это, Афанасий? — спросила Павла.
— А вот… Зарплату нам привезли.
— И мне?
— Все тут… А ну, помоги-ка!
Павла помогла Афанасию взвалить мешок на спину.
Афанасий ушел, а она все стояла, все смотрела на тугие мешки, и привиделись ей жилистые старушечьи руки, когда-то большим ножом резавшие хлеб, одна скибка, другая скибка, третья… Остальное жилистые руки завернули в чистый платок и унесли, а на выскобленном столе остались только три тонких ломтика, дневная порция ей, матери и бабке…
— Чего задумалась? — спросил вернувшийся Афанасий.
— Афанасий, — сказала Павла, — а ведь там у нас еще прошлогоднее зерно стоит?
— Пусть стоит, места не жаль… Оп-ля!
Афанасий доволен.
— Афанасий, — говорит Павла, когда он возвращается, — но ведь нам столько не нужно?
— Не нужно сегодня, нужно завтра. Это — хлеб… Засуху видала? Забыла уже? Ну, и хорошо, что забыла…
— Я не про то… Не про засуху я.
Афанасий выглянул из-за мешка:
— А про что?
— Сама не знаю, — смутилась Павла. — Так чего-то…
Павла поставила мешок на мешок, взвалила на спину, понесла. Глядя на нее, Афанасий ощутил шеей холодную тяжесть зерна и улыбнулся.
Вечером он сидел за столом, читал газету. Павла, подоив корову, возилась на кухне. Удивилась, услышав, что муж ругается в одиночестве не слишком громко, но основательно. Заглянула к нему:
— Ты чего, Афоня?
— В Китае-то… Что делают… Выкормили на свою голову…
Ну, если из-за газеты, то не страшно.
— Опять молоко некуда лить, — пожаловалась Павла. — Что с ним делать, Афоня?
— С чем? — не понял Афанасий.
— Все кринки молоком заняты, — сказала Павла. — Прямо хоть в бадье оставляй!
— Сметаны насобирай, — посоветовал Афанасий. — Можно масло сбить, творог отдавить…
— А потом? — спросила Павла.
— А потом на базар, — ответил Афанасий.
— Куда? — удивилась Павла.
— Война им нужна… Накормить людей не могут, а туда же — война!
Афанасий отшвырнул газету.
Утром Павла с ведром и корзиной села в автобус. В автобусе полно всякого люда, а больше бабы с корзинами. Тоже на базар.
Автобус проехал мимо работавших на дороге женщин, Павла подалась к окну, увидела знакомые лица, оживилась, заулыбалась, замахала, но ее не заметили. Автобус взобрался на отремонтированный участок, увеличил скорость и покатил дальше.
На рынке Павла встала за длинный высокий стол, расставила творог, сметану, масло. Рядом разбитная бабенка в веснушках зазывала:
— Налетай-покупай! Творожок что снежок, сметана не разбавлена!
Павла стояла молча, с непроницаемым лицом. Появился покупатель, остановился около голосистой бабенки:
— Не разбавлена, говорите?
Бабенка фыркнула:
— Я себе враг, что ли? Воду-то на загривке двадцать верст переть!
— А если бы тут жили? — поинтересовался покупатель.
— А тут бы жила — прямо бы у водокачки торговала! — подмигнула бабенка. — Ну? Берешь?
— Жидковата вроде, — усомнился покупатель.
— А не берешь — товар не заслоняй! — обиделась бабенка. Затрещала снова: — Налетай-покупай, полкопейки скину!
Покупатель передвинулся к Павле. Взглянул на нее, взглянул на товар, сказал решительно:
— Творогу!
В глазах Павлы вопрос.
— Килограмм! — ответил покупатель и похоже — себе изумился. — Э-э… Два! Да, представьте себе — два килограмма…
Бабенка в веснушках даже примолкла на минуту, поморгала и тут же завела с новой силой:
— Налетай! Покупай!
В конце ряда появилась женщина.
— Творожок, творожок, берите творожок! — старалась бабенка.