Лирика и сатира - страница 12
Но толстых очень много».
«А много ли Менделю[28], — молвил король,—
Пощечин новых лопало?» —
«Спасибо за память, — ответил шваб, —
А разве старых мало?»
Король сказал: «Ты с виду прост,
Однако не глуп на деле».
И шваб ответил: «А это бес
Меня подменил в колыбели!»
«Шваб должен быть, — сказал король, —
Отчизне верным сыном.
Скажи мне правду: отчего
Ты бродишь по чужбинам?»
Шваб молвил: «Репа да салат —
Приевшиеся блюда.
Когда б варила мясо мать,
Я б не бежал оттуда!»
«Проси о милости», — молвил король,
И, пав на колени пред троном,
Шваб вскрикнул: «Верните свободу, сир,
Германцам угнетенным!
Свободным рожден человек, не рабом!
Нельзя калечить природу!
О, сир, верните права людей
Немецкому народу!»
Взволнованный, молча стоял король,
Была красивая сцена.
Шваб рукавом утирал слезу,
Но не вставал с колена.
И молвил король: «Прекрасен твой сон!
Прощай — и будь осторожней!
Ты, друг мой, — лунатик, надо тебе
Двух спутников дать понадежней.
Два верных жандарма проводят тебя
До пограничной охраны.
Ну, надо трогаться, — скоро парад,
Уже гремят барабаны!»
Так трогателен был финал
Сей трогательной встречи.
С тех пор король не впускает детей —
И слышать не хочет их речи.
* * *
В Германии, в дорогой отчизне
Растет повсюду древо жизни.
То — вишня. Всех нас тянет к ней,
Но страх перед пугалом все же сильней.
Каждый из нас, точно птица,
Чортовой рожи боится,
Но вишня каждое лето цветет,
И каждый песнь отреченья поет.
Хоть вишня сверху и красна,
Но в косточке смерть затаила она,
Лишь в небе создал вишни
Без косточек всевышний.
Бог сын, бог отец, бог дух святой.
Мы, немцы, чтим их всей душой.
Душа немецкая грустит,
Когда к ним долго не, летит.
Лишь на небе вовеки
Блаженны человеки,
А здесь на земле все грех да беда,
И кислые вишни, и горе всегда.
МИХЕЛЬ ПОСЛЕ МАРТА[29]
Немецкий Михель был с давних пор
Байбак, не склонный к проказам,
Но Март и в нем разжег задор:
Он стал выказывать разум.
Каких он чувств явил порыв,
Наш белокурый приятель!
Кричал, приличия забыв,
Что каждый князь — предатель.
И музыку волшебных саг
Уже я слышал всюду.
Я, как глупец, попал впросак,
Почти поверив чуду.
Но ожил старый сброд, а с ним
И старонемецкие флаги.
Пред черно-красно-золотым
Умолкли волшебные саги.
Я знал эти краски, я видел не раз
Предвестья подобного рода.
Я угадал твой смертный час,
Немецкая свобода!
Я видел героев минувших лет,
Арндта и дядю Яна[30].
Они из могил выходили на свет,
Чтоб драться за кайзера рьяно.
Я увидал всех буршей[31] вновь,
Безусых любителей рома,
Готовых, чтоб кайзер узнал их любовь,
Пойти на все, до погрома.
А Михель пустил и свист и храп
И скоро, с блаженной харей,
Опять проснулся, как преданный раб
Тридцати четырех государей[33].
ПОСРЕДНИЧЕСТВО
Твой дух силен, ты сжал кулак —
Все это так:
Хоть пыл хорош, но помни все же,
Что рассудительность дороже.
Не за права людей в поход
Наш враг идет.
Но у него есть много пушек,
И ружей, и других игрушек.
Возьми свое ружье, стрелок,
Взведи курок —
И целься! Вражья кровь прольется,
И сердце радостью забьется.
ПОДКИДЫШ[34]
Ребенок с тыквой на месте башки.
Огромный желудок, но слабы кишки;
Коса и рыжий ус. Ручонки,
Как ноги паучьи, цепки и тонки.
Это чудовище некий капрал[35],
Который наше дитя украл,
Подкинул нам в колыбель когда-то.
Плод необузданной лжи и разврата,
Был старым скотоложцем он
Во блуде с паршивою сукой рожден.
Надеюсь, его называть вам не надо, —
В костер или в омут проклятого гада!
1649 — 1793 — ???[36]
Меж цареубийц, — что ни говори ты, —
Всех неотесанней были бритты:
Без сна всю ночь их Карл провел,
Пред казнью запертый в Уайтхолл[37].
Он слышал, как чернь внизу ревет,
Как там сколачивают эшафот.
Французы немногим учтивее были:
Луи Капета[38] в пролетке тряской
На лобное место они проводили,
Не обеспечив приличной коляской —
Как полагалось этикетом —
Его величество при этом.
Но хуже пришлось Марии-Антуанетте:
Ее свезли на кабриолете;
Ни камергера, ни статс-дам, —
Лишь санкюлот[39] сидел с ней там.
Капетова вдовушка тут уж, пожалуй,
Отвислую габсбургскую губку поджала.
Французам и бриттам такт не сродни
По самой природе; тактичны одни