Лирика - страница 4
Как пестрый сон, мелькнула!
Баллада о мельнике[20]
Жернова, вращаясь,
Говорят с водой.
Только ты печален,
Мельник молодой.
Мыслей вереница
В голове кружит.
Чернокрылой птицей
В небе ночь дрожит.
Что же опускается
Сильная рука?
Сыплется, ссыпается
Белая мука.
Ах, муќа постылая!
В м́уке дни текут.
За другого милую
Замуж выдают.
И тебе не знать бы,
Что из той муќи
Подадут на свадьбу
Горы-пироги.
Жернова, вращаясь,
Говорят с водой.
Что молчишь, отчаясь,
Мельник молодой?
Думы до рассвета.
Как их отогнать?
Ведь на свадьбе этой
Не тебе гулять.
Услыхать не смогут
Завтра на селе,
Как гремит тревогу
Мельница во мгле.
Не заметят гости,
Сидя за столом,
Как застрянет в горле
У невесты ком.
Как, затмив веселье,
Шутки жениха,
Ей глаза застелет
Смертная тоска.
Жернова, вращаясь,
Говорят с водой.
Чем ты опечален,
Мельник молодой?
Разогнать не в силах
Горькую тоску,
Будешь вместо милой
Целовать муку.
Радуясь, как солнцу,
Вере дорогой,
Что она коснется
Той муки рукой.
Жернова, вращаясь,
Сыплют белый след.
Ты один встречаешь
Пасмурный рассвет.
Пенье бесконечно
Старых жерновов,
Как сильна и вечна
Мельника любовь.
Невеста[21]
Глядит икона древними глазами.
Лампады бледной маленькое пламя
Колеблется. И девушка к огню
Подносит фотографию того,
Кого любила прежде —
иноверца.
Теперь она венчается с другим…
Вот фотография горит,
и только дым
Останется.
Сгорают очи, губы.
И задохнулось сердце.
Быть может, с инквизиции кострами
Сравнится это немощное пламя.
В церкви[22]
Чего ты с ненавистью смотришь на меня,
Старуха в черном?
Хоть я не христианин,
Но я не покушаюсь на твои святыни.
Я просто слушаю евангелье. Хочу
Сравнить два перевода — Ноли
и Кристоф́ориди.[23]
Я, как филолог, слушаю. Как юноша,
На девушку смотрю. И только.
А девушка испуганно глядит
В глаза апостола. Прижалась к матери
И слушает, как проклинает мать еретиков.
Я знаю[24]
Я знаю, что ты до меня
Других целовала.
Их было немало.
Но губы твои так свежи!
На них не осталось следов.
Вот так и лодка гладь озера режет,
А потом набегает волна —
И след исчезает.
Гладь снова ясна.
И смотрятся в озеро тихие клены,
И странник стоит восхищенный.
Нет…[25]
Нет,
любовь
меня напрасно мучит.
Ты мне синий
не подаришь взгляд.
Так,
над югом проплывая,
тучи
Белый снег для севера хранят.
Тропы и тротуары
Москва вечером[26]
Люблю я гулять по вечерней Москве,
Когда время подходит к шести тридцати.
Куда ни пойти —
Тонет мысль в синеве.
Столько мягкого света!
А на перекрестках под часами
Влюбленных силуэты.
Светофоры разговаривают с вами
Зелеными, красными, желтыми словами.
Стоят притихшие громады зданий,
Текут минуты,
и в каждой
Столько расставаний, надежд, свиданий,
И жажды счастья,
и любви тревожной…
Целые годы заполнить можно.
Мокрая осень[27]
Небо бесформенно, как мозг тупицы.
Унылый дождь заливает улицы.
Изредка вынырнет плащ или зонт,
На велосипеде
кто-то сутулится.
Милиционер ушел с перекрестка,
В тумане лишь светофора вспышка.
Путаются в ногах деревьев
Листья, как озорные мальчишки.
Девушкам злая старуха-осень
Носить запретила открытые платья.
Как терпит она наготу деревьев —
Вот чего не могу понять я.
Московская весна[28]
Черные провода,
полные птиц и невидимой дрожи,
на фоне светлого неба
спокойны и строги.
Они похожи
на гигантские нотные строки,
где птицы — лохматые ноты —
гордо
гимны поют весне…
Нотные провода,
вы мелодия шумного города!
Я вас вижу, читаю и пою иногда —
вы по мне!
Тоннели[29]
Метро «Арбатская».
— Прощай! — сказала ты.
Умчался поезд —
наяву, во сне ли?..
Как черные большие рты,
разинуты тоннели.
Рифмованные слова[30]
В стихах слова, рифмуемые нами,
на молодежь похожи временами:
они, как в загс, приходят к нам, поэтам…
Не каждый брак событие при этом.
Есть браки гармоничные на диво:
«любовь» и «кровь» — старо, но справедливо.
Но разве может трепетная «роза»
всю жизнь страдать от лютого «мороза»?!
Когда у рифм характеры не схожи —
не быть семье, хоть вылезь тут из кожи,
и хочется им стать словами прозы,
чтобы сходиться просто и без позы,
любя не по созвучьям, а по сути…
Стихи в двадцатом веке — те же люди…
Весна[31]
Стали пустыми зимние бары.
В летние дансинги стекаются пары.
Все острее радость побед
И боли врезанный в сердце след.
Осень[32]
Птицы, как пассажиры в вокзалах,