Лишний человек - страница 18

— А я тебе скажу, — на Ваню, похоже, снова накатило вдохновение. — Там все-таки будущие певцы тусят. И настоящие певцы. И вообще вся вот эта публика… Наш Великаша всегда к таким делам липнет, как муха к варенью. Я же говорил уже тебе. Про него и про Сёму знаем только мы, кто имеет отношение к опере, ну или вообще к музыке и театру. И конкурс этот — не по плевкам в длину, а именно по вокалу. Это неспроста.

— Но что там такое приключилось с Сёмой, что он прямо пожалел? И даже с Берти поделился. Вот он тебе часто на что-то такое жаловался? Ну вот. И мне тоже нет. А тут не удержался.

Они замолчали. Поезд ровно гудел и чуть заметно покачивался, унося их все дальше на юг, к прохладному серому морю в безмятежном курортном городке, где произошло нечто странное и пугающее.

— Нет, — вдруг сказал Ваня. — Что-то не то. Зря мы туда сорвались.

— Почему?

— Смотри, он пишет: «Лучше бы не ездил». Это совершенно не значит, что какая-то неприятность произошла там, куда он ездил. Вполне возможно, это произошло в его отсутствие, пока он разъезжал по курортам и конкурсам.

— Ну… да, возможно, — согласился Саша.

— И потом, если даже что-то случилось в Борнмуте, больница-то, в которую он звонил, находится в Лондоне. Как-то не вяжется одно с другим. Оно или там случилось, или тут, но не в двух местах одновременно. Наверное.

— Вы иногда высказываете удивительно дельные мысли, мой дорогой Ватсон! Однако не забывайте, что расстояние между этими двумя городами мы с вами уже почти преодолели всего за два часа. То же с легкостью могли сделать любые участники этой таинственной истории.

Ваня засмеялся, а потом вдруг сказал:

— Всегда было интересно, почему до сих пор никто не написал оперу про Шерлока Холмса?

— Мюзикл есть.

— Это не то. Именно оперу.

— Ну, если немного напрячь воображение… У тебя не осталось той шоколадки? Ладно, без нее справимся.

Они помолчали, что-то соображая, и Саша осторожно спросил:

— А какую партию ты там присмотрел лично для себя?

— Что за вопрос! Собаки Баскервилей, понятное дело.

— Богатая роль, — согласился Саша. — Но ее в конце убивают. Хотя она, в сущности, ни в чем не виновата…

— Я тенор, — просто сказал Ваня. — Мне не привыкать.

Сердитый морской ветер продувал улицы насквозь. Надо надышаться впрок. Вера говорит, жара у них не спадает, и синоптики пророчат, что так будет до конца лета. И им скоро тоже предстоит отправиться в эту гигантскую раскочегаренную печь. Скоро ли? Время идет, а они все топчутся на месте, и невозможно уехать, пока они не выяснят, что случилось с Сёмой. И черт с ним, с «Онегиным».

Сразу с вокзала они первым делом отправились в университет, где проходил тот самый конкурс. Никаких особых надежд на этот визит Саша не возлагал, поэтому охотно предоставил Ване вести утомительные переговоры с секретарем, а потом с чьим-то заместителем, а потом с какими-то Ваниными знакомыми, которые там обнаружились.

Ни-че-го. Точнее, масса информации, но в ней — ни единого намека на то, что могло случиться с Сёмой. Собственно, тот первый тур конкурса уже никого не интересовал, потому что через день должен был стартовать второй — завершающий, по результатам которого и будут выбраны победители и вручены призы. Сёма входил в состав жюри и на этот раз, но он не приехал, и о нем, как обычно, никто не вспомнил, пока Ваня об этом не заговорил. А вспомнив, все тут же благополучно забыли.

— Какое-то безумие, — процедил Ваня сквозь зубы, сворачивая в кафешку на берегу, где они решили пообедать. — Весь мир сошел с ума, только мы с тобой нормальные.

Он замолчал, не находя нужных слов. Саша его понимал. Сам он за время общения с полицией уже привык к этой муторной необходимости все время напоминать людям об очевидном, об их собственном вчерашнем дне, о том, что составляло часть их жизни. Привык смотреть в непонимающие глаза, разговаривать с глухими, взывать к пустоте. Труднее всего было сохранять уверенность, что это именно мир сошел с ума, а не он сам.

— Ты привыкнешь, — сказал Саша. — И вообще, давай уже поедим. Поднимем уровень сахара в крови, тогда все станет не так мрачно.