Лишний человек - страница 2

— Хорошо, я хоть без чемодана в этот раз, — нежданный пассажир словно прочитал его мысли. — Если все успею, завтра уже домой. — Он озабоченно глянул на часы и вздохнул. — Ну что, подвезете?

А одет хорошо. Часы небось дорогие. Капли воды сами скатываются с гладкой кожи ботинок. На руке обручальное кольцо — жена, видать, и одевала, водила по магазинам, а он только доставал кошелек, не глядя на ценники.

— Тариф тогда будет повышенный, — буркнул водитель. — Правило такое.

— Ага. Ладно.

Пассажир с облегчением улыбнулся и потянулся к ремню безопасности, ничего не уточняя про тариф. То ли такой самоуверенный, то ли просто глуповат.

На выезде был небольшой затор из машин. Дорожные работы. Хотя какие тут работы, в такой ливень, все смоет к чертям вместе с работниками.

— Я, когда был маленький, боялся в такую погоду ходить по земле, — вдруг сказал пассажир, протирая запотевшее стекло. — Ну, знаете, когда ноги увязают и под ними все расползается. Мне казалось, что меня что-то туда засасывает, как в болото, и можно провалиться с головой насовсем.

— Угу.

Они выехали на трассу и влились в поток машин. Пассажир снова посмотрел на часы. Нервничает все-таки.

— А вы давно работаете?

— Давно.

— Интересно, наверное. Таксисты обычно столько случаев рассказывают… С вами ничего такого не случалось?

— Нет.

— Ну, может, пассажиры какие-нибудь необычные? Меня в прошлый раз вез один, так он рассказывал, как их на курсах учили принимать роды. Ну, вдруг встанут в пробке по дороге в больницу… А вы роды принимать не умеете?

— А вам надо?

Пассажир засмеялся и хотел что-то ответить, но в этот момент в кармане его синей куртки загудел телефон. Он отвернулся к окну и негромко затараторил в трубку. По-русски. И одновременно что-то чертил пальцем на затуманенном стекле. Если напишет неприличное слово, тариф будет двойной, подумал водитель.

В салоне было сыро и душно, и разговорчивый пассажир, еще раза два попытавшись завязать беседу, в конце концов притих, сраженный дремотой, и очнулся, лишь когда они прибыли на место назначения.

— Приехали. Эй! Приехали, говорю!

— Что? А, мы уже… Быстро как. Сколько там с меня? Наличные берете?

Он заплатил, не дрогнув лицом, и не спросил сдачу. Самонадеянный болван. Один из множества самонадеянных болванов.

— Ой, ремень не отстегивается… Заело что-то.

Водитель помог ему отстегнуть ремень. Ну, проваливай уже!

— Я думал, пока доедем, дождь кончится. А он, похоже, еще сильнее. Надеюсь, завтра хоть перестанет. Как бы рейс не задержали.

Не торопится выходить. Ждет все-таки сдачу? Водитель шумно вздохнул и неохотно зашуршал мятыми купюрами.

— Что? Это мне? А, сдача.

Пассажир еще помедлил, пропуская въезжающую во двор машину, приоткрыл дверь… и вдруг весело подмигнул прямо в зеркало заднего вида.

— Ну ладно, а теперь пошли!

— А?

— Пошли, говорю, ко мне. Чаю попьем. Крепче ничего не предлагаю, не ценитель. Да и нельзя тебе за рулем.

Пассажир улыбнулся, наклонился вперед — и бестрепетно встретил в зеркале тяжелый взгляд черных глаз, пустых и бессмысленных, как бездна забвения.

— Только давай без фокусов, — сказал он все тем же приветливым тоном. — Мы теперь в одной команде. Ты нам нужен. Ты знаешь зачем.

Несколько секунд оба молчали, не шевелясь. Пассажир прикусил губу и покачал головой с сочувствием — то ли искренним, то ли притворным.

— Ты ничего не сможешь мне сделать, — сказал он мягко.

— Как и ты мне.

— Возможно. Поэтому предлагаю просто выпить чаю и поболтать.

Дожидаясь машину, чтобы ехать в театр, Вера вдруг заметила, что старая липа напротив их подъезда уже отцвела. Рано в этом году. Что ж, лето выдалось жаркое. В ее детстве все было не так. Цветение липы приходилось ровно на середину летних каникул и заставляло с тревогой заглянуть в календарь — сколько еще деньков осталось до первого сентября? И с облегчением отметить — много. Хотя к безмятежному отдыху с каждым днем примешивалось по капле горькое осознание, что осень все ближе. А теперь — да пропади оно пропадом, это лето, скорее бы сентябрь и дожди, и чтобы все было уже позади, все уладилось и разрешилось само собой. Какая детская мысль… ничто не уладится само собой.