Лисицы в развалинах - страница 7

ЛЕСИСТРАТИЦЫН Ты мог слышать про меня. Про меня много говорили, и слухов много разных ходило.

ГОГА Нет, я до того как к костру подошел, тебя не знал.

ЛЕСИСТРАТИЦЫН Странно.

ГОГА Ничего странного в этом нет, и про жену твою знаю, и про маму.

ЛЕСИСТРАТИЦЫН Вот про это не надо.

НИКОДИМОВ А что это ты. Лексеич, затыкаешь его? Вообще-то здесь только одиноких собирают.

ГОГА Это они делают вид, что одиноких собирают. Они одиноких по документам собирают. Ошибаются. Но вообще-то кто хочет ошибаться, тот и ошибается. Настоящих одиноких они не собирают, им не распознать их. А он как раз по-настоящему одинок, писатель-то ваш. Но настоящих одиноких не они, другие собирают. Но вы их еще не видели.

ЛЕСИСТРАТИЦЫН Какие — такие другие?

ГОГА А это вам непонятно будет. Да я и объяснить не смогу, потому что понять это человеку невозможно.

ПРОСТАЯ А вы попытайтесь.

ГОГА Что же вам рассказать про всадников, которые ждут часа своего?

ПРОСТАЯ А какого часа они ждут?

ГОГА Этого никто не знает. Этого и я не знаю. И что это за всадники никто не знает. Может быть вот он _ всадник. /Указывает на Никодимова, заливисто и некрасиво смеется./ Можно еще картошечки?

ПРОСТАЯ Кушайте на здоровье.

НИКОДИМОВ Это потому что у меня ноги кривые что ли?

ГОГА Ноги кривые, вот и ходишь по кривой. /Смеется./ Добрые люди, дай вам Бог здоровья. /Жадно ест./

НИКОДИМОВ Слушай, Гога, ты наверное в городе бываешь?

ГОГА А как же, не бывал бы, с голода бы помер. Не все подают как вы. И вы не больно-то подавайте, не воздастся.

НИКОДИМОВ Значит туда можно пробраться.

ГОГА Можно. А кривой дорожкой-то нет ничего проще.

ПРОСТАЯ Не подначивайте его, он не знает как там опасно.

ГОГА Здесь опасно.

ЛЕСИСТРАТИЦЫН Зачем же вы сюда ходите?

ГОГА Правду людям говорить. Они меня не любят, а я их люблю. Такое мое предназначение. Скучно без людишек на свете белом будет, совсем скучно. Вот я и жалею их, а они в меня каменьями.

ПРОСТАЯ Скажите, Гога, это-конец света?

ГОГА Боже упаси! Какой — такой конец света?! До конца света еще ох как долго. Некоторым людишкам конец, тем, что сами себя едят.

ПРОСТАЯ Как это, сами себя едят?

ГОГА Болезнь такая. Они сначала друг — дружку ели, а когда их мало осталось и им страшно стало, принялись сами себя есть. К человеченке-то привыкли. Думают, съем кусочек, не убудет. А оно каждый день по кусочку надолго ли хватит? Им бы вас поесть, да вы — для них нехороши. У них от вас несварение и боли. В вас мясо уже нечеловеческое. Они уже и не думают, что вы — люди, потому вас в угол в тень и поставили. Разобрали по поездам, деток с детками, работных с работными. Всем хорошо. Вы им не мешаете. Думаете, что они вас охраняют, ведете себя: покорно. Вот такой получился порядок.

ПРОСТАЯ Так что же, по-вашему нас охранять не от кого?

ГОГА Охранять всегда есть от кого. Вот хоть друг от друга. А ну как беспорядки какие вершить надумаете?

ПРОСТАЯ Неправду вы говорите, я видела на фотографиях, сколько людей погибло. И так мертвых видела издалека.

ГОГА То-то и оно, что издалека. А фотографию можно любую сделать. Вот царь уже месяц как умер, а фотографии его до сих пор делают.

ПРОСТАЯ Не может быть.

ГОГА Нынче все может быть. Я таких птиц видывал третьего дня, что и не водились никогда на земле. А теперь летают, кричат страшными голосами, птенцов величиной с доброго теленка высиживают. А вы говорите, не может быть.

НИКОДИМОВ Слушай, браток, а ты не мог бы мне дорогу в город показать?

ГОГА Отчего, же не показать, можно вместе пойти, только добычу пополам.

ЛЕСИСТРАТИЦЫН Какую добычу?

ГОГА Как же какую? Мы же в город собираемся, там добычи много.

ПРОСТАЯ Так в город же, не на охоту.

ГОГА Охоты теперь совсем нет, а в город все одно идти придется. Кушать же вам захочется?

ПРОСТАЯ Нам пайки выдавать будут, мы работать будем.

НИКОДИМОВ Наивная душа.

ГОГА Она тоже одинокая, может быть, её и подберут.

НИКОДИМОВ Когда поедем?

ГОГА А мы уже в пути, только ты не замечаешь. Уже и заваруха начинается.

ЛЕСИСТРАТИЦЫН Какая заваруха?

ГОГА Настоящая, со стрельбой. /Где-то далеко слышен выстрел./ Слышите? /Смеется./

ЛЕСИСТРАТИЦЫН А вы, Гога, оказывается революционер?