Литературные вечера. 7-11 классы - страница 12

стр.
Для вас одной; коль день мой столь угрюм
И жребий пуст – как жив я, как мой ум
Пленительной привычки не отложит
Мечтать о вас, а лира зовы множит,
Что брег морской – прибоя праздный шум.
И как мои не утомились ноги
Разыскивать следы любимых ног,
За грезою скитаясь вдоль дороги?
И как для вас я столько рифм сберег?
Которые затем порой не строги,
Что был Амур к поэту слишком строг.

Тринадцатый чтец:

Я лицезрел небесную печаль,
Грусть: ангела в единственном явленье.
То сон ли был? Но ангела мне жаль.
Иль облик чар? Но сладко умиленье.
Затмили слезы двух светил хрусталь,
Светлейший солнца. Кротких уст моленье,
Что вал сковать могло б и сдвинуть даль, —
Изнемогло, растаяло в томленье.
Все – добродетель мудрость, нежность, боль —
В единую гармонию сомкнулось,
Какой земля не слышала дотоль.
И ближе небо, внемля ей, нагнулось;
И воздух был разнежен ею столь,
Что ни листка в ветвях не шелохнулось.

Четырнадцатый чтец:

О высший дар, бесценная свобода,
Я потерял тебя, и лишь тогда,
Прозрев, увидел, что любовь – беда,
Что мне страдать все больше год от года.
Для взгляда после твоего ухода
Ничто рассудка трезвого узда:
Глазам земная красота чужда,
Как чуждо все, что создала природа.
И слушать о других и речь вести
Не может быть невыносимей муки,
Одно лишь имя у меня в чести.
К любой другой заказаны пути
Для ног моих, и не могли бы руки
В стихах другую так превознести.

Пятнадцатый чтец:

Коль не любовь сей жар, какой недуг
Меня знобит? Коль он – любовь, то что же
Любовь? Добро ль?… Но эти муки, Боже!..
Так злой огонь?… А слабость этих мук,
На что ропщу, коль сам вступил в сей круг?
Коль им пленен, напрасны стоны. То же,
Что в жизни смерть – любовь. На боль похоже
Блаженство. «Страсть», «Страданье» – тот же звук.
Призвал ли я иль принял поневоле
Чужую власть?… Блуждает разум мой.
Я – утлый челн в стихийном произволе,
И кормщика над праздной нет кормой.
Чего хочу – с самим собой в расколе,
Не знаю. В зной – дрожу; горю зимой

Первый чтец:

Меж стройных жен, сияющих красою,
Она царит – одна во всей вселенной,
И пред ее улыбкой несравненной
Бледнеют все, как звезды пред зарею.
Амур как будто шепчет надо мною:
Она живет и жизнь зовут бесценной;
Она исчезнет – счастье жизни бренной
И мощь мою навек возьмет с собой.
Как без луны и солнца свод небесный
Без ветра воздух, почва без растений,
Как человек безумный, бессловесный,
Как океан без рыб и без волнений,
Так будет все недвижно в мраке ночи,
Когда она навек закроет очи.

Второй ведущий:

Этот роковой момент настал спустя ровно 21 год со дня первой встречи 6 апреля. Жизнь Лауры унесла беспощадная чума. Все эти годы Петрарка пламенно любил эту женщину, хотя она и была замужем, и стала матерью 11 детей, и вообще они виделись всего несколько раз, обменявшись лишь мимолетными взглядами. Он любил духовной любовью, почитая даму своего сердца образцом совершенства и чистоты. Где бы он ни был, куда бы ни заносила его судьба, всюду преследовал его лик возлюбленной:

Ты смотришь на меня из темноты
Моих ночей, придя из дальней дали
Твои глаза еще прекрасней стали
Не исказила смерть твои черты.
Как счастлив я, что скрашиваешь ты,
Мой долгий век, исполненный печали!
<…>.

Первый ведущий:

<…>А я, без маяка, в скорлупе сырой
Сквозь шторм, который для меня не внове,
Плыву по жизни, правя наугад.
Да оборвется здесь на полуслове
Любовный стих! Певец устал, и лира
Настроена на самый скорбный лад.
Второй ведущий:
Мне каждый день длинней тысячелетий
Без той, кого на землю не вернуть.

Но и в скорбные дни чувство к Лауре продолжало вдохновлять поэта на создание шедевров. Петрарка тщательно выбирал перо и, осторожно обмакнув его во флакон с черной, приготовленной из чернильных орешков краской, начинал писать. На желтый лист ложились ровные, круглые, с едва заметным наклоном вправо буквы. Он писал, будто произносил слова молитвы, вознося хвалу Всевышнему за то, что послал ему средь тысяч женщин одну-единственную, ставшую его вечной возлюбленной.

Благословен день, месяц, лето, час!
И миг, когда мой взор те очи встретил!
Благословен тот край и дол тот светел,
Где пленником я стал прекрасных глаз!

(Звучит музыка Вила-Лобоса: ария из бразильского бахиана)