Литлабиринты - страница 5

стр.

Прошу не обращать внимания на рубрику «Современный детектив» на обложке, моя проза к этому жанру не имеет никакого отношения, это уж издательство для рекламы присобачило. Разумеется, не надеюсь, что Вы прочитаете всю книгу (тем более, что несколько рассказов знакомы Вам по рукописям), но если когда-нибудь будет скучная свободная минута, а под рукой не окажется другой книги, то посмотрите повесть «Муттер» – там жизнь моей матери, отчасти моя, действие происходит в основном в Сибири, под Абаканом.

Ещё раз простите за беспокойство!

С большим уважением и благодарностью!

Николай Наседкин.

* * *

Но ещё характернее и, может быть, поучительнее история моего романа с «Москвой». Если, опять же, продолжить тему «блата» и самотёка – каким путём легче пробиться рукописи провинциального и неизвестного автора в толстый авторитетный столичный журнал.

Фирменных бланков с записками-отписками из «Москвы» в архиве моём сохранилось четыре. Первый имеет дату 26 июня 1989 года, однако в тексте сказано: «В ответ на Ваше письмо сообщаем, что рассказы (четыре) были возвращены Вам 16.9.88 г. с письмом литконсультанта Попова Н. П. заказной бандеролью». Увы, драгоценное письмо литконсультанта (надо полагать – с рецензией-отзывом), получается, до меня не дошло, хотя почта в те годы работал ещё вполне добросовестно. Но что в том отзыве тов. Попова могло быть написано – представить не трудно: подобными литконсультантскими разборами забита в моём архиве толстая папка.

Разговор не о том. Получается, что уже в 1988 году редакция «Москвы» имела счастие узнать о моём существовании. Хотя, думаю, я и ранее озадачивал «московских» литконсультантов и сотрудников отдела прозы своими литпотугами. Ну не мог же я, пробуя пробиться в «Новый мир» с начала 1980-х, не пытаться достучаться параллельно и в «Москву» («Наш современник», «Молодую гвардию», «Юность» etc.). К тому же, бывало, я и лично заносил рукописи в редакции, а потом забирал обратно – в годы учёбы на журфаке МГУ (1977—1982) и позже, когда жил уже в Тамбове и наезжал то и дело в столицу (что нам в молодости – ночь в плацкарте!). Помню, как однажды, поднимаясь по крутой скрипучей лестнице (редакция «Москвы» располагалась на втором этаже старого арбатского дома), я столкнулся с человеком, в котором сразу узнал тогдашнего главного редактора журнала Михаила Алексеева. Ещё бы не узнать! Герой Соцтруда, лауреат Государственных премий, редактор популярного журнала – это ладно, но Михаил Николаевич без дураков был известным и, можно сказать, народным писателем в те годы, его романы «Вишнёвый омут», «Ивушка неплакучая», «Драчуны» и другие издавались миллионными тиражами, читались, экранизировались… Ответив на моё почтительное «здравствуйте», мэтр вдруг остановился и доброжелательно поинтересовался, мол, по какому поводу я осчастливил редакцию своим визитом? Я, воспользовавшись таким благоприятным случаем, уже возмечтал было всучить главному редактору свои литературные поделки, которые нёс под мышкой, заимев тем самым подарочный шанс на успех предприятия, и робко квакнул: вот, дескать, рассказы принёс…

– А-а-а, это вам, голубчик, в отдел прозы надо, – опять же благодушно сказал Алексеев и в добром настроении продолжил мимо меня сошествие по лестнице.

А я, тяжко вздохнув, безнадёжно продолжил восхождение на второй этаж в неприступный отдел прозы.

К слову здесь упомяну, что и в редакциях других журналов доводилось мне сталкиваться мимоходом с главными редакторами, но всякий раз свой шанс я не использовал – не решался, образно говоря, взять главреда за горло и заставить лично прочесть мои опусы. К примеру, Григорий Бакланов, капитан «Знамени», на ходу ответил на моё приветствие в дверях редакции (он выходил, я входил) и, даже и не подумав остановиться (а я-то, избалованный Алексеевым, наверняка этого ждал!), побежал дальше – то ли новую военную повесть писать, то ли выбивать для журнала помещение попросторнее (в ту пору «Знамя» ютилось во флигеле Литинститута)…

А вот с Анатолием Ивановым, бессменным многолетним редактором «Молодой гвардии», я однажды даже в лифте поднимался несколько этажей в их журнальном небоскрёбе на Новодмитровской. Редактор комсомольско-молодёжного журнала был уже довольно стар, лет под шестьдесят, грузен и, в отличие от Алексеева (которому автор романов «Вечный зов» и «Тени исчезают в полдень» не уступал в регалиях и славе), суров на вид. Может ещё поэтому мне и мысли не пришло подступиться к нему с моими машинописными рукописями. Я только робко поздоровался, он как-то строго ответил, и мы, посапывая каждый в своём углу (я тихо и застенчиво, он громко и сурово), благополучно доехали до «молодогвардейских» высот. Там литгенерал отправился в свой царско-редакторский кабинет, а я – в неприветливый отдел прозы…