Ливонская война. Вильно против Москвы 1558 – 1570 - страница 12

.

На данный факт мало кто из советских и российских исследователей обращал внимание. В то же время нарушение данной статьи договора 1554 г. считалось в историографии непосредственным поводом для начала Ливонской войны. И. П. Шаскольский убедительно показал, что статья о запрете заключать военные соглашения с ВКЛ переходила с начала XVI в. с договора в договор, имея лишь формальное значение. Нигде в документальных источниках, появившихся на свет накануне или в начале Ливонской войны, нет упоминаний о нарушении этой статьи как основании для развязывания войны. Официальные московские источники — летописи и посольские книги — не рассматривают военный поход московской армии в январе 1558 г. на Ливонию как реакцию на вмешательство ВКЛ в ливонские дела'[85]. Очевидно, что связь между позвольскими событиями и началом Ливонской войны постулировалась только на основании хронологической близости событий.

По нашему мнению, на рубеже 1557–1558 гг. в Москве вообще не знали ни об осеннем походе литовского посполитого рушенья на Ливонию, ни о заключенном в Позволе соглашении. Это подтверждает позднейшая дипломатическая полемика. В грамоте от 6 сентября 1560 г., отправленной вместе с московским посланником Н. Сущевым, литовский господарь удивлялся, отчего Иван IV никак не отреагировал на позвольские события[86]. Более того, он прямо подсмеивался над царем за его незнание о развитии литовско-ливонских отношений летом — осенью 1557 г.[87]

Действительно, в ноябре 1557 г. большая московская армия стояла на границе с Ливонией[88]. Встает вопрос, почему она сразу не выступила в поход, зная о позвольских событиях? Это — еще одно доказательство, что в Москве о них не знали.

Вполне вероятно, что первоначально сбор войска задумывался лишь как демонстрация силы перед ожидавшимися ливонскими послами. Прибывшее в Москву в декабре 1557 г. посольство из Ливонии не привезло с собой так сильно ожидаемой «юрьевской дани». В Москве решили, что целью посольства является банальное затягивание времени[89].

Необходимо также учитывать, что собранное в ноябре 1557 г. московское войско несло большие расходы, связанные с продолжительным пребыванием на службе. В 1556–1557 гг. в Московии случились большие неурожаи, вызвавшие существенное ухудшение экономической и финансовой ситуации[90]. Московские дипломаты сообщали ливонским послам о значительном росте цен на оружие[91]. Вполне возможно, что «юрьевская дань» должна была компенсировать расходы на содержание армии.

Посол германского императора Иероним Гофман, посетивший Московию в 1560 г. с целью остановить эскалацию военного конфликта, писал, что, узнав об отсутствии у послов денег для выплаты «юрьевской дани» и соответствующих полномочий для ведения переговоров, «великий князь разгневался на них и в великой ярости стал рвать на себе одежду и сказал обоим посольствам (речь идет о посольствах орденского магистра и дерптского епископа), не считают ли они его за дурака, […] и велел опустошать дерптское епископство и всю Ливонию огнем»[92]. Возможно, именно эта вспышка ярости царя и привела к началу военных действий в Ливонии.

Б. Н. Флоря справедливо пишет, что в начале 1558 г. военная акция против Ливонии не рассматривалась в Москве как начало широкомасштабной войны[93]. По своему характеру этот поход напоминал тогдашние набеги крымских татар на «русские» земли, не ставившие своей целью захват территории[94]. После этого «предупреждения» в Москве снова рассчитывали на приезд ливонских послов, которые наконец-то выполнят условия договора 1554 г. По планам московитов, конфликт на этом будет исчерпан, а их влияние в Ливонии — окончательно укреплено.

В начале 1558 г. этот сценарий, казалось, полностью реализовывался. В марте 1558 г. магистр Ливонского ордена послал в Москву гонца с просьбой остановить военные действия и принять посольство. В Москве дали согласие, разумеется, ожидая безусловного выполнения своих условий[95].

В феврале 1558 г. с предложениями союза против Крымского ханства из Москвы был отправлен Роман Алферьев. В Вильно он прибыл 24 марта 1558 г.