Лия - страница 14

Вокруг площадки собралось много народу — настоящий забор из тел всех оттенков. Я тоже утратил внимание к мячу и украдкой поглядывал на зрителей-болельщиков.

В углу площадки стояли две девушки. Они были очень загорелыми, в одинаковых купальных костюмах — синих с желтыми полосками. У обеих были большие темные очки, и мне показалось, что они смотрят только на меня. У одной из них, более гибкой, с длинными ногами, на голове была большая соломенная шляпа, наполовину прикрывавшая ее лицо. Когда она заметила, что я украдкой подглядываю за ней, тень улыбки скользнула по ее губам. «Ну погоди, куропатка, я уж узнаю сегодня, как ты поешь», — сказал я про себя, пытаясь не выпускать ее из поля зрения. Мы проиграли и без всякого сожаления покинули площадку. Стали расходиться и некоторые болельщики. Две девицы, взявшись под руку, направились в сторону пляжа и сели почти рядом с моей подстилкой, прямо на песок, под деревянным навесом. Я бросился в свинцовую воду, кишевшую людьми, и через несколько минут, освежившись, вышел на берег.

Я отыскал в муравейнике из голых тел два желто-синих купальных костюма и направился к ним.

Более плотная и низкорослая украдкой следила за мной сквозь стекла темных очков, а ее подруга, закрыв лицо широкими полями шляпы, рассеянно листала журнал.

— Девушки, уступите страждущему кусочек места рядом с вами, — сказал я, остановившись перед ними.

— А что, в другом месте… не можешь сесть? — спросила девица без шляпы.

— Могу, но здесь, рядом с вами, солнце щедрее, кажется, что попал на Огненную Землю.

— Смотри на него, хочет показать, что знает географию, — проговорила другая.

Посчитав этот обмен репликами своего рода разрешением, я присел рядом с пухленькой подругой, которая сразу оттаяла и принялась стрелять в меня любопытными взглядами. Какое-то время мы обменивались репликами просто так, для проформы, чтобы хоть как-то продлить беседу. Мы перескакивали с одной темы на другую, поддевали друг друга колкостями, едкими многозначительными репликами, пока речь не зашла о колдунах.

— Кстати, хочешь я тебе погадаю? — внезапно спросила меня соседка.

— Ты цыганка?

— Конечно, разве не видно?

— Ну что ж, Земфира, давай посмотрим, на что ты горазда, — с удовольствием согласился я и протянул ей свою ладонь.

Она сняла очки, смело глянула в мои глаза, и кокетливая улыбка расцвела на ее губах. У нее было круглое, сильно загоревшее лицо, курносый нос, сквозь загар пробивались веснушки. Резким движением головы она отбросила волосы, которые спадали ей на глаза, и начала говорить:

— Ты носишь в сердце одну мысль, и эта мысль часто беспокоит тебя, ты хотел бы ее прогнать, но она не уходит, ты хотел бы примирить ее со своей душой, но она не хочет мириться, и много придется тебе еще помучиться, пока, наконец, не успокоишься, но это не принесет тебе радость, только несчастье и боль. Червонная дама стоит на твоей дороге и стремится затянуть тебя в свое царство, но другая дама, трефовая, переступит ее дорогу и завоюет твою душу, покрыв соперницу густой тенью, из которой будут слышны только ее призывы, но сердце твое будет глухо к ним. У тебя будут большие неприятности на работе, а работа твоя очень ответственная, и тебя ждет постоянно дорога…

Я иронично улыбался, но в глубине души был поражен. Из ее слов, общих, лишенных всякой конкретности, я выбирал как раз ту правду, которая относилась ко мне. Я слышал, что так поступают старухи-гадалки, о которых рассказывают легенды. Но откуда такой жизненный опыт у молодой девчонки? Совершенно очевидно, что она меня откуда-то знает!

— Ты образован, и это принесет тебе успех в жизни. В любви же ты будешь несчастен. У тебя большая амбиция, от этого ты будешь очень страдать…

— Давай оставим мою руку в покое и не будем тянуть кота за хвост, — прервал я ее. — Лучше, если ты настоящая гадалка, скажи, как меня зовут, сколько мне лет и откуда я.

— Думаешь, не скажу?

— Вот я и послушаю.

— Ну слушай, — она бросила беглый взгляд на свою подругу, на людей, сидевших вокруг, и начала медленно говорить: — Тебя зовут почти как человека, который открыл Америку, тебе двадцать четыре года, ты работаешь и живешь в Кишиневе, и… тебе нравятся шляпы…