Логика птиц - страница 14
и, танцуя, у того порога голову складывает.
Несомненно, у нас есть Падишах,
Он — за горой, называемой Каф.
Его имя — Симург[68], Господин птиц,
близок Он к нам, но мы от Него далеки[69].
Во дворе Его Величия — абсолютный покой.
Не любой язык достоин произносить Его имя.
Перед Ним — сотня тысяч завес, и даже более,
и из света они, и из тьмы[70].
Никому в обоих мирах не удастся
своей волей что-то взять у Него.
Он неизменен и вечен, наш Царь,
в Своём Величии на вершине абсолютного совершенства.
Там, где Он есть, других просто нет;
ни мудростью, ни знанием не достигнуть Его.
Нет пути к Нему, но и не выдержать без Него.
Сотни тысяч стали безумными, устремляясь к Нему.
Дать Ему описание не под силу даже чистой душе,
поэтому не осознать Его и уму,
и поражены и ум, и душа,
ослеплены их очи Его качествами.
Нет ни одного мудреца, постигшего Его совершенство,
ни один видящий не смог созерцать Его красоту.
Им сотворено всё, но всё это — вне Его совершенства,
бессильны и знание, и видение перед Ним.
В том совершенстве и той красоте и людям отведена доля,
если избавятся они от мусора воображения.
Одним лишь воображением этот путь не пройти —
разве за один месяц до луны доберёшься?
Сотня тысяч голов там мячам уподобится,
слышны там будут лишь крики и возгласы.
На пути туда столько морей и суши,
что и не думай, что путь этот короток.
Нужен отважный для этой дороги,
ибо она длинна, а моря глубоки.
Следует идти в изумлении,
на Его пути в один и тот же миг и смеются, и плачут.
Если найдём следы Его — совершим великое дело,
ведь иначе, без Него, жить просто позорно.
Душа без Любимого никому не нужна.
Если ты мужчина, не оставляй душу свою без любимых.
Мужчиной надо остаться на всём этом пути,
жизнь отдать следует на этом дворе —
забыть о ней надо отважно,
чтобы сказано было: ты — мужчина этого дела.
Раз жизнь без любимых ничего и не стоит,
откажись от любви к жизни мужественно.
Если пожертвуешь жизнь по-мужски,
множество жизней тебе Любимый подарит.
Слово о Симурге
«Симург впервые явил Себя в полночь,
в Китае, вот диво!
Его перо там упало,
приведя все народы в волнение.
Каждый избрал себе некий образ,
и каждый, образ увидев, что-то дальше предпринял.
Это перо находится в китайских капищах,
вот почему говорится: «Ищите знание даже в Китае»[71].
Если бы не обнаружился образ Его пера,
не всполошился бы мир в такой мере.
Искусство обязано сиянию того пера своим бытием,
и вся красота мира — лишь отражение того сияния.
Однако объяснение этого не имеет ни конца, ни края,
и рассуждать об этом не следует более.
Теперь те из вас, кто в себе чувствует мужество,
пусть вперёд выступят и собираются в путь».
Всех собравшихся птиц
вдохновило величие их Падишаха.
Предчувствием радости видеть Его вдохновились их души,
каждая проявляла сильное нетерпение.
Шагнули вперед, намереваясь выступить в странствие,
влюбившиеся в Него, настроившиеся против себя.
Но, поскольку цель была далека и дорога длинна,
птицам трудно было первый шаг предпринять.
Хотя путь необходим был каждой из них,
каждая оправдывала свою неподвижность.
Слово о Соловье
Пьяный-пьяный явился обезумевший Соловей.
От беспримерной любви словно и здесь он, и его нет.
В каждой из тысячи песен его — одно понятие,
и мир тайн — за каждым понятием.
Начал рыдать о тайнах понятий
и этим птиц заставил притихнуть.
«Мне уже ведомы тайны любви, — он сказал, —
каждую ночь я о ней повторяю.
Не найти томящегося влюблённого,
кому я не читал бы Забур[72] любви, как Давуд.
Моя речь — причина стона свирели,
моему печальному крику вторит мелодия лютни.
Сады из-за меня приходят в восторг,
в сердцах влюблённых волнение — из-за меня.
Я каждый миг открываю новую тайну,
каждый час запеваю новую песню.
Когда любовь набирает силу во мне,
душа моя ликует как море,
пропал тот, кому передалось моё упоение:
хотя он трезвым пришел — опьянённым ушёл.
Поскольку не могу в лицо поверенного[73] смотреть круглый год,
бью себя, но ни одной тайной ни с кем не делюсь.
Когда моя возлюбленная с приходом весны
по всему миру раздает мускус своего аромата,
моё сердце этому радуется,
при взгляде на неё исчезают мои затруднения.
Когда же она пропадает, вновь