Локи - страница 13

Мужчина оторвался от неё только для того, чтобы расстегнуть перед своих штанов.

Он указал на неё изящным щелчком своих пальцев.

Его зелёные глаза теперь ярко сияли, наполненные таким густым желанием, от которого у неё перехватило дух, дыхание сделалось частым и тяжёлым, пока она не начала и вовсе задыхаться.

— Сними свою одежду, — резко скомандовал он. — Немедленно, эльфик. Я буду трахать тебя, пока твоя пи*да не потечёт на моём члене...

Она не думала.

Она сделала, как он сказал.

Она забыла о стюардессах, о южноафриканской паре, сидящей перед ними, о китайской семье с тремя детьми по другую сторону. Что-то подсказывало ей, что никто из них ничего не увидит — точно так же, как и она увидела старую тайскую женщину вместо этого мужчины, когда он сел рядом с ней во второй раз.

Лия взглянула за его плечо, всё ещё пытаясь дышать, глядя на семью за проходом. Они всё ещё смотрели в свои телефоны, а отец громко храпел, положив голову между подушкой и краем откинутого сиденья жены.

— Сейчас, эльфик, — сказал мужчина хриплым голосом. — Сейчас же. Иначе мне придется тебя наказать позже.

Она до конца стащила с себя штаны, и он дернул её за бёдра так, что она оказалась лежащей под ним, растянувшись на трёх сиденьях, которые ей достались. Он поместил своё тело между её бёдрами, обхватив её ногу мускулистой рукой под коленом и подняв её ногу так, что она оказалась почти над головой Лии.

Он без промедлений погрузил свой член в неё, до самого упора.

Лия ничего не могла поделать с собой — она издала низкий стон, да такой громкий, чтобы его услышал весь салон самолета.

Никто не повернул голову.

Ни одна стюардесса не бросилась по проходу, чтобы остановить их.

Он толкнулся в неё ещё сильнее, и она начала потеть, держась за его плечи.

Странный кулон из куска серебра с изогнутыми рогами, который он носил, раскачивался над ней взад и вперед, с мягким стуком отскакивая от его груди с золотыми и чёрными татуировками. Он прикрыл глаза на несколько секунд, и она увидела, как на его лице отразилась тоска, болезненное желание, заставившее её потянуться к его лицу, затем к его волосам, сжать пальцами его длинные, невероятно мягкие локоны.

Он издал глубокий стон и стал трахать её жёстче, вбивая в сиденье.

Она снова кончила... и снова.

Какого чёрта он с ней делал?

Это сон? Это должен быть сон.

Кто-то остановил бы их.

Она говорила себе, что это сон, вплоть до момента, когда он, наконец, достиг оргазма, схватив её за бёдра, и изменил её положение таким образом, чтобы он мог проникнуть в неё под самым глубоким углом. Она почувствовала, как он кончает внутри неё, и застонала, от сильного возбуждения кончив снова вместе с ним.

Он схватил её за голую задницу, погрузившись ещё глубже.

Он снова пульсировал внутри неё, оргазмируя во второй раз.

— Ах, да, — простонал он почти мурлыкая. — Да, теперь мы будем друзьями, малышка. Думаю, что ещё очень, очень долго не устану от этого.

Её ноги обвились вокруг него, пока она продолжала содрогаться, и мужчина над ней, казалось, светился, пока она смотрела на него.

Она никогда в жизни не ощущала член так осязаемо, каждый миллиметр его длины, каждый изгиб, жилку и мягкий кусочек кожи. Он был охренительно большим, и дело было отчасти в этом, но она могла поклясться, что эта чёртова штуковина выпустила какой-то слабый электрический заряд внутри неё. Она чувствовала, как его кожа реагирует на её спазмы, в то время как её собственная анатомия боролась с этим.

Как только она подумала, что он может кончить ещё раз, он сделал это, разрядившись в ней ещё сильнее, настолько сильно, что она застонала ещё громче, чем раньше.

Какого ж. Вашу. Мать. Хрена.

Наконец, он замедлил свои движения.

Он постепенно успокаивался, отпуская контроль так, что она могла это ясно видеть. Она смотрела, как черты его лица смягчаются, челюсти сжимаются, пока он задыхался, прижимаясь к ней.

Должно быть, прошло ещё несколько минут.

Чёрт, она понятия не имела, сколько это длилось.

В какой-то момент, он опустил взгляд, изучая её глаза и всё ещё подрагивая в ней. В его собственных глазах отразилась вспышка удивления, которое могло быть облегчением, но глубина этого облегчения, этой нужды, поразила Лию, даже когда она почувствовала нечто подобное, тлеющее внутри неё.