Лондонград. Из России с наличными. Истории олигархов из первых рук - страница 4

Подводя итоги, Пол Ханнант, старший инспектор Отдела авиационных происшествий, сказал: «Если бы кто-то собирался устроить аварию такого воздушного средства, как это, то он бы постарался повредить главный винт или основную коробку передач. Еще один единственно реальный способ — повредить рычаги управления. Но пилот сразу бы это заметил… Любая попытка использовать устройство, создающее помехи, или аппарат дистанционного контроля была бы совершенно очевидна для пилота Рэдфорда».

В конечном итоге причинами падения вертолета признали плохие погодные условия и неопытность пилота. Инспектор из Отдела авиационных происшествий объяснил: «Наиболее вероятная причина аварии заключается в том, что капитан Рэдфорд потерял ориентацию во время подлета к аэропорту в Борнемусе». Однако, несмотря на то, что той страшной ночью 3 марта 2004 года погода была плохой — моросил дождик и небо было затянуто облаками — летные условия не являлись особенно опасными. Позже отец пилота, Дэннис, заявил: «Макс летал много, много раз в значительно худших условиях, чем эти. И если он потерял ориентацию, то почему он тогда разговаривал с диспетчером всего за двадцать девять секунд до аварии?»

Следствие дало путаную оценку опыту Макса Рэдфорда и его компетенции. Он летал с 1993 года, имел 3500 полетных часов, с Кертисом летал регулярно. Во время тренировок на новой, модернизированной Agusta-A109E Рэдфорд консультировал двух летных инструкторов. «Я считаю, что его уверенность превосходила его компетенцию, — заметил Алан Дэвис, но Ричард Поппи пришел к выводу, что Рэдфорд обладал должной компетенцией для полетов на Agusta-A109E. Когда Отдел авиационных происшествий обнаружил, что пилот не пользовался приборами с 2000 года, то там предположили, что летчик очень хорошо знал маршрут.

Следственному жюри Борнемуса потребовалось чуть больше часа, чтобы вынести вердикт о «смерти в результате несчастного случая». Однако, несмотря на вердикт, некоторые близкие родственники скептически отнеслись к этому заключению. Они указывали на то, что Рэдфорд был ответственным и внимательным пилотом и бывали случаи, когда он отказывался лететь с Кертисом, если не позволяла погода, в частности на новогоднюю вечеринку в замок «Пенсильвания».

Бывшие советники Кертиса по безопасности также подозревали неладное. Найджел Браун, абсолютно уверенный в том, что произошло убийство, весьма критически отнесся к заявлениям полиции. «Вот чего я не могу понять, так это того, почему не было проведено должного расследования по делу об убийстве, — сказал он. — Вопросы возникают уже потому, что Стивену неоднократно угрожали. Кроме того, был мотив: он много знал. Эти обстоятельства очень подозрительны. Но полиция не опрашивала ни меня, ни моих коллег, ни клиентов Стивена, ни его сотрудников. Обычно полиция допрашивает того человека, который говорил с погибшим последним. Так вот, я этот человек. Мы точно не знаем, что именно случилось со Стивеном, но я считаю, что нужно было предпринять нечто большее, чем простое расследование».

Жена Кертиса, Сэйра, не верила, что ее мужа убили. Но у нее возникли сомнения, поскольку именно русский бизнесмен первым рассказал ей о смерти мужа. «Я очень сожалею, что Стивен погиб», — сказал он ей. Из полиции же позвонили только через час и сообщили, что «произошел несчастный случай».

О точности предчувствий Кертиса относительно угрозы его жизни свидетельствует тот факт, что он оставил подробные инструкции по поводу своих похорон. Это отчасти было и влиянием его суеверной, почти фаталистической натуры. Он верил в привидения, в жизнь после смерти и всегда думал, что умрет молодым. «Мне не доведется состариться», — говорил он задолго до того, как встретился с русскими.

Ко всему прочему Кертис страдал от редкого заболевания крови. Это проявлялось довольно странным образом. Однажды во время путешествия по морю он сильно ударился головой о балку судна, и его друг был потрясен тем, как кровавая рана затягивается буквально на глазах. Чтобы поддерживать себя, Кертис нуждался в постоянном переливании крови и принимал варфарин — препарат для разжижения и предотвращения свертывания крови. Он также носил лечебные носки, чтобы избежать тромбоза глубоких вен. После двух операций в частной клинике ему посоветовали больше не летать самолетами, так как это может ухудшить его состояние. Но он