Лорд Клайд - страница 13

– Что так? Нерационально?

– Для меня – да, – коротко ответил Клайд и вновь повернулся к терминалу.

Некоторое время Лайнира наблюдала за голограммами. Потом спросила:

– А почему ты не пытался обучить потом… Ты ведь во многом мастер.

– Я никогда не был о себе высокого мнения – потому что слишком хорошо себя знаю, – Клайд изменил базовые условия и вновь запустил программу. – Я аналитик и боец. Хороший. Но есть вещи, в которых я уступаю другим, тому же Лорду Элкоту…

– Элкоту? – удивленно вскинула брови Лайнира. – Знаю. Трепло и бабник.

– Несомненно. А еще – отменный боец, что тоже несомненно.

– Он? Боец? Да с чего…

– Лорд Сэйджер не воспитывал плохих воинов.

– А он тут при чем? – не поняла Лайнира. – Он ведь Элкота не учил.

– Он учил Леди Фьенн. А она – наставница Лорда Элкота. Сомневаюсь, что она воспитала бы бездарность. Это первый фактор.

– А остальные?

– Он возвращается с опасных заданий. Иногда – один из группы. Это подразумевает способность выживать, куда более высокую, чем у простого «трепла и бабника», – Клайд в точности скопировал интонацию собеседницы. – Кроме того, любой его знакомый при упоминании Лорда Элкота отреагирует именно этой фразой. Сложившееся впечатление, которое он старательно поддерживает. А когда кто-то усиленно поддерживает подобный образ – то очень часто за ним есть что-то еще.

Можно взять одну-две черты своего характера, сделать их максимально яркими – и тем самым убедить всех, что лишь эти черты в личности и есть. А подлинный характер – скрыть за ними. Это один из наиболее успешных методов психологической маскировки. Не сомневаюсь, что Лорд Элкот действительно разговорчив и охоч до женщин – но в нем есть куда больше. Как и во многих.

– Так уж и многих! – возмутилась Лайнира. – Что, например… – она подумала и выпалила первые пришедшие в голову имена: – Хэллер и Эльтейн – тоже?

– Интересный пример, – невозмутимо заметил Клайд. – В точности подтверждающий мои слова. Лорд Хэллер был известен пьянством, но был превосходным оружейником. Моя броня – его работа; фактически, мы ее создавали вместе.

– То есть?

– Не в смысле техники – я очень слабо разбираюсь в металлургии. Но мы делали доспех именно для меня, а не просто для человека моего роста и сложения, поэтому я давал советы. Так вот, Лорд Хэллер был отличным мастером. А Леди Эльтейн владела световым кнутом – редкое искусство. Никто, достигший мастерства в какой-либо области, не может быть ничтожеством.

– Но… если вы об этом знаете… почему не рассказываете?

– А зачем?

– Ну… – растерялась Лайнира. – Ну, чтобы…

– Я не знаю полных способностей и намерений Лорда Элкота. Я не знаю, чего хотели Лорд Хэллер и Леди Эльтейн. По одной причине – это не мое дело. Их действия не приносят вреда Ордену, не затрагивают меня. И потому меня не касаются. И тебе тоже не советую намекать на новое знание, хотя бы о Лорде Элкоте.

– Почему?

– Убьет. Это рационально.

– Меня? Это непросто!

– Просто. Слишком разные категории. Со мной сложнее.

Лайнира не знала, что еще сказать. Поэтому просто встала и вышла – знала, что Клайд не станет злиться из-за отсутствия прощания.

На пороге она оглянулась и подумала, что теперь этот разговор ей будет вспоминаться именно так: тени, мягкое жужжание терминала, свечение голограмм…

И голос Клайда. Только голос – потому что он выразительнее лица.

Следующая неделя прошла в сплошном загуле, удивившем даже завсегдатаев и ценителей кабаков. Сосчитать количество выпитого было нереально. Количество веселящихся – тем более.

Конечно, одним питием дело не ограничивалось; но все остальное Лайнира помнила смутно, и восстанавливала по рассказам и косвенным следам.

В конце недели расширяющаяся пьянка надоела старшим Лордам, и веселье прекратили. Несогласных окунули в сугроб и предложили пить в одиночестве.

Лайнира и сама не понимала, как умудрилась не простудиться. Видно, здоровье и Сила перебороли холод; некоторым не так повезло.

Впрочем, девушка сомневалась и в своем везении. Через пару дней после похмелья ее, вкупе с другой молодежью, отправили на задание – на жаркую и пустынную планету. Как ехидно выразился Тамейр – «погреться».