Лоренцо Великолепный - страница 3

И все же политика политикой, а в массовом сознании Медичи нерасторжимо связаны с вершинными достижениями итальянского Ренессанса. Благодаря их заботам и деньгам Флоренция превратилась в один из главных, если не самый главный центр ренессансной культуры. Те из российских читателей, кто хоть что-то слышали о Медичи, Флоренции и Ренессансе, откроют книгу И. Клуласа с надеждой как можно больше узнать именно об этой стороне деятельности знаменитого семейства — и не обманутся в своих ожиданиях. Образ Медичи-меценатов, Медичи — ценителей искусства (и прежде всего — образ Лоренцо Великолепного) нарисован французским автором достаточно подробно и ярко.

Если вклад Медичи в мировую сокровищницу искусства бесспорен, то можно поспорить о том, насколько бескорыстна была эта их деятельность. О субъективном замысле в этом отношении говорить трудно (как узнать, что творилось в голове Козимо Старшего или Лоренцо Великолепного?), однако вполне можно высказать некоторые соображения касательно объективных последствий их щедрого меценатства.

Медичи преуспели в искусстве властвования, гибко приспосабливая политический строй республиканской Флоренции к собственным нуждам, и не последнюю роль в этом сыграло то, что с самого начала своей тирании (тирании не в расхожем обывательском — «кровавая тирания» — смысле, а в политологическом значении этого слова как разновидности единоличной формы правления) использовали меценатство как средство привлечения народа на свою сторону. Они как никто другой умели эмоционально воздействовать на архитекторов и живописцев в пропагандистских целях. Козимо Старший финансировал возведение храмов и монастырей, а его собственный дворец своим великолепием конкурировал со зданием синьории. Благодаря этому возникали образы виртуальной реальности Медичи как коронованных властителей. Смысл этих образов облекался в религиозную форму. Это служило для Медичи надежной защитой от критики, но самое главное — давало то, в чем они так нуждались: возвеличивание в глазах общественности, престиж. Содержащиеся в архитектуре, пластике и живописи символы и знаки представляли сомнительное господство Медичи как богоданное, угодное Богу и находящееся под его защитой, а их самих — как бескорыстных патриотов, ни в чем не уступающих великим героям Древнего Рима. В долгосрочной перспективе эти зримые знаки должны были примирить умы и сердца флорентийцев с монархической властью Медичи.

И примирили. События, последовавшие за изгнанием из Флоренции наследника Лоренцо, его сына Пьеро (формальное восстановление республики, пламенные речи и бескомпромиссные поступки Савонаролы, эксцессы псевдодемократической вольницы), заставили людей вспомнить о правлении Великолепного как золотом времени, и реставрации «тирании» Медичи не пришлось долго ждать. Весьма показательное развитие событий, наводящее на серьезные размышления и спустя полтысячи лет. Материал же для этих размышлений и сопоставлений с реальностью XXI века может дать нашим современникам книга И. Клуласа «Лоренцо Великолепный».

В. Д. Балакин

Полубоги — дети богов стелют львиную шкуру на кострах и сжигают себя на вершинах гор.

Морис де Герен

Кентавр Лоренцо Медичи получил в истории неоднозначную репутацию. Пожалуй, это самая многогранная фигура из всех деятелей Возрождения.

Его портреты вводят в заблуждение. Сам он считал себя уродом, но нам кажутся симпатичными и его прямоугольное лицо, изображенное на медали в память подавления заговора Пацци, и его образ изможденного страдающего человека, запечатленный неизвестным художником, и его трагически-трогательная посмертная маска.

На других же портретах он выглядит поистине блестящим, "Великолепным". Художники идеализировали его: Гоццоли в «Поклонении волхвов» превратил в прекрасного принца. Боттичелли изобразил задумчивым, гордым и нелюдимым мечтателем, Гирландайо — благодушным зрелым мужем с ласковой улыбкой. Верроккьо, а потом Бронзино — мудрым, расчетливым государственным деятелем.

Современники Лоренцо отмечали многогранность его личности. Вот что писал Макиавелли, высоко ценивший его как политика: