Ловцы душ - страница 7

.

Он покивал, соглашаясь.

– Этот долгие годы был монахом, потом сбежал из монастыря и бродил по всей Европе. Знаю, что на него даже выписывали разыскные листы, поскольку подозревали в делах, противоречащих нашей святой вере. Но ему удалось избежать как петли, так и вашей опеки, – подмигнул он мне. – Потом он на несколько лет исчез. А затем вдруг объявился в Аквизгране, где ваш удачливый коллега случайно схватил его и арестовал.

– И что случилось потом? – позволил я себе спросить, поскольку Заремба замолчал и отчетливо ожидал от меня этого вопроса.

– Его допрашивали. Пытали. И он умер.

Я присвистнул. Смерть подозреваемого во время следствия – поразительный непрофессионализм. Правда, такое как-то произошло и со мною, однако я осмеливался полагать, что случилось так не по моей вине, поскольку я и дотронуться не успел до обвиняемого – а тот уже выкатил глаза, побагровел и помер. А я только и успел, что пояснить ему принципы действия пилы для костей, поскольку показ орудий был обычным началом любого квалифицированного допроса.

– Бумаги уничтожили, – добавил Заремба, но это-то я уже слышал.

– Со всем уважением, ваша милость воевода, но мне придется отказаться, – сказал я с искренним сожалением, поскольку сто золотых дублонов крепко бы мне пригодились.

Заремба взглянул на меня без злости – просто с удивлением. Похоже, ему редко приходилось слышать отказы.

– И снова у вас полный кубок, – произнес он обвиняющим тоном. – Боитесь, что я подсыпал вам яд? А может, вино вам не по вкусу?

– Оно прекрасно, ваша милость, насколько может сие оценить человек со вкусом столь убогим, как мой, – ответил я ему, и мы снова выпили до дна. Слуга почти тотчас долил в кубок.

– Отчего же вы хотите отказать мне в услуге? – Заремба взглянул на меня с интересом.

– Содержание допросов, проводимых Святым Официумом, может быть раскрыто лишь по специальному согласию главы местного отделения Инквизиториума. По некоторым же делам требуется прямой приказ Его Преосвященства. Я не могу нарушить закон, который поклялся выполнять, – пояснил я ему.

Заремба пристально глядел на меня, постукивая перстнями о край стола.

– Давайте заключим договор, – сказал наконец. – Вы разузнаете о деле и потом сами решите, хотите ли поделиться со мной найденной информацией. Сто дублонов будут вашими в любом случае.

Заремба, похоже, был не только щедрым человеком. Был он еще и человеком, пробуждавшим симпатию и уважение. Более всего пришлось мне по вкусу, что он не намеревался подкупать мою совесть и склонять взяткой к нарушению предписаний Официума. Но решение его означало и еще кое-что: воеводе нужно не столько разузнать, в чем, собственно, суть дела, сколько добиться, чтобы оно оказалось решено. Конечно, если это дело вообще существовало.

И я не сомневался, что сам я – лишь один из инструментов, к которым он намеревался прибегнуть. Наверняка он использовал и своих агентов при императорском дворе, пусть даже те до сего дня ничего не сумели добиться.

– Это более чем щедрое предложение, – признался я. – Сделаю все, что в моих силах, ваша милость.

Воевода кивнул, словно ничего другого от меня и не ожидая.

– Но могу ли я задать несколько вопросов?

– Спрашивайте.

– Откуда ваша милость знает об уничтожении протоколов? Кто осмелился отдать подобный приказ? Что установило расследование? И наконец – кто присутствовал с Лютхоффом во время допросов? Поскольку должны были находиться там как минимум писарь и палач.

– Оба мертвы. Писарь попал под телегу, палач погиб в драке за городом. Злая фортуна, верно, инквизитор?

– А Лютхофф умирает в лазарете… И вправду весьма злая фортуна, ваша милость.

– Я не знаю, кто дал приказ уничтожить документы. А на ваш взгляд, кто мог это сделать?

– Никто, ваша милость воевода! Даже канцелярия епископа не имеет на это права. Кто-то должен был нарушить правила. Но за такое сурово карают.

– Кто мог потребовать от инквизиторов выдачи документов?

– Папа или епископ. Более никто.

– Но мы оба знаем, что есть и еще некто, – он словно подчеркнул два последних словах. – Но говорить об этом мы не станем, ибо, насколько я знаю, дело не в монастыре Амшилас, и не во Внутреннем Круге.