Ловкость лап - страница 4

— Я знаю, что слишком назойлива, — сказала Мэгги. Я подняла бровь, старательно изображая мистера Спока. — Я просто хочу, чтобы с Эдди всё было в порядке. Это моё самое крупное произведение.

Рома посмотрела в обе стороны и поехала.

— Эй, я тоже не хочу, чтобы с Эдди что–то случилось. В данный момент он — единственный мужчина в моей жизни.

Я рассмеялась.

— Ну, конечно, Кэтлин, давай, смейся. У тебя–то целых два парня.

— Правда? — удивилась я. Потом поняла, что она говорит о моих котах.

— Ты про Оуэна и Геркулеса? Они от меня прячутся, не обращают внимания на то, что я говорю, а изо рта у них воняет сардинами.

— А разве мужчины не такие же? — спросила Рома. Мы с Мэгги засмеялись.

Кафе Эрика уже было перед нами. Одно из лучших в городе, и неудивительно — ведь им управляет Эрик Каллен. Его жена Сьюзен работала в библиотеке вместе со мной.

— Поищи местечко для парковки, — попросила Рома.

Я окинула улицу взглядом, удивляясь, почему это февральским вечером, в среду, здесь так много машин. Мэгги как будто прочла мои мысли.

— Подожди секунду. У Фишера же сегодня аукцион? Распродают имущество Кормака Генри.

Я вспомнила, что читала про это в газете.

— Так вот где Мэри, — сказала я.

— А возможно, и Торстен, — добавила Рома.

— Вон, — неожиданно взвизгнула Мэгги, указывая на другую сторону улицы. Удивительно, но там было свободное парковочное место, прямо перед заведением Эрика.

Рома быстро оглядела тротуар и пробормотала:

— Вы этого не видели.

Она развернулась в начале переулка, через два дома от кафе, потом двинулась вперёд и аккуратно въехала на свободное место на парковке.

— Вот, — сказала она Мэгги. — Отсюда мы сможем приглядывать за Эдди, а он не пропустит всё веселье.

Мы выбрались из машины и вошли в ресторан. Он был почти пуст. Питер Лундгрен сидел за столиком в конце зала, склонив голову над книгой — вероятно, что–то по истории Второй мировой войны, именно это его больше всего интересовало. Ещё я знала, что он любит слушать музыку в стиле хеви–метал, и это не то, чего можно бы ожидать от адвоката.

Клер, моя любимая официантка, приветливо улыбнулась нам.

— Садитесь где угодно, — пригласила она, изобразив рукой широкий жест.

Я поймала взгляд Эрика из–за стойки.

— Давайте сядем у окна, чтобы мы могли приглядывать за Эдди? — предложила Рома.

— Замечательно, — сказала я. — Я сейчас вернусь, только перекинусь парой слов с Эриком.

— Привет, Кэтлин, — улыбнулся Эрик. На нём был длинный фартук, заляпанный шоколадом. Что–то вкусненькое.

— Привет. Я только хотела поблагодарить за яблочный пирог.

Эрик любил экспериментировать с рецептами, и Сьюзен иногда приносила результаты на работу.

— Да не за что, — он закатал повыше рукава тёмно–зелёного свитера. — Тебе не показалось, что там было слишком много корицы?

— Нет. Но если ты считаешь, что нужно ещё поэкспериментировать…

— Вы все, так уж и быть, станете моими дегустаторами.

Я положила руку на сердце и торжественно изрекла:

— Если так надо, мы готовы принести себя в жертву.

Он рассмеялся, и я направилась обратно к Роме и Мэгги, по пути снимая свою старую куртку, тёплую, но какого–то уродского коричневого цвета. Я купила её специально, чтобы надевать, когда наступала моя очередь кормить колонию бродячих котов в заброшенном поместье Вистерия–Хилл. Поскольку куртка досталась мне всего за пять долларов, меня не очень расстраивал её немодный вид. Уверена, что и котов тоже.

Подошла Клер с кофейником.

— Горячий шоколад?

— Да, пожалуйста, — Рома стянула перчатки и потирала закоченевшие руки.

Мы с Мэгги кивнули.

Клер налила три кружки.

— Зефирки или корица?

— Зефирки! — одновременно сказали мы с Мэгги.

— Эрик сделал шоколадный пудинг, — хитро улыбнулась Клер. С забранными в два хвостика рыжими кудряшками она была похожа на маленькую проказливую девочку.

Рома в это время возилась со своими ботинками.

— Да, — сказала она, помахав из–под стола рукой.

— Заманчиво, — произнесла Мэгги.

— Точно, — согласилась я.

— Вернусь через пару минут, — пообещала Клер, возвращаясь к стойке.

Рома выпрямилась и взяла свою кружку.

— За шоколад и скотч!

— Чего? — переспросила я.