Ловушка для Луны - страница 3

Но с Тенем не все так просто. С такими ничего не бывает просто.

— Мои, как ты выражаешься, дружки-пограничники, — c нажимом произносит он, — понятия не имеет, кто меня убил.

— А с чего ты взял, что я имею? — тут же огрызаюсь я. — И не нужно мне твоих тонких намеков. Мы тут не в остроумии соревнуемся — это раз, и времени у меня мало — это два. Я, конечно, с радостью отправила бы тебя в увлекательное путешествие по далеким мирам, но — увы! — я тебя не убивала.

Он кивает своей призрачной головой. Не произносит ни слова, но его ответ — слишком четкий и слишком ясный — сам по себе возникает в моем сознании.

“Я знаю”, — говорит он. — “Я знаю, Лу”.

Его мысленный голос мягкий, вкрадчивый. Призрак проскальзывает в мое сознание, как дым вползает в щель под дверью — осторожно и беззвучно, не задевая ни одной ловушки, ни одного сигнального препятствия. Делает это, как умеют только наделенные талантом — и так, будто занимался этим всю жизнь.

— Забавно, да? — хмыкает он. Теперь уже нормально, вслух. — Ты будто не знала, что так оно и бывает. Чудесная и безграничная близость.

— Не люблю связываться с призраками. И не связываюсь.

— Неудивительно. В твоих шкафах со скелетами можно заблудиться. Страхи, комплексы. Угрызения совести. Но, должен сказать, я теперь лучше тебя понимаю. А всего-то надо было познакомиться чуть поближе. Снять, так сказать, маски.

Он смеется. Призрачный смех, холодный, потусторонний, отражается от могил и надгробий, усиливается. Нарастает постепенно, как приливная волна, накрывает с головой. Затягивает.

Я осознаю, что ему больше ничего не остается, кроме смеха, и мне противно от одной только мысли, что я тоже понимаю его. Страхи, сомнения. Чувства. Вот они, совсем рядом, стоит только нырнуть поглубже, и можно будет читать его, как открытую книгу.

Мы враги, нам положено друг друга не понимать. Но как только он зацепил меня своей связью, опутал, часть моего сознания стала постоянно соприкасаться с частью его, и вместе с этим пришло понимание. Ему ничего не осталось — ни тела, ни свободы, ни возможности покинуть это хмурое мокрое кладбище. Только постепенно меркнущий разум, пустая могила, темная деревяшка с прозвищем вместо имени… и я.

Должно быть, на моем лице отражается что-то из этих кощунственных мыслей о нашем новообретенном взаимопонимании, потому что его призрачное лицо искажается в брезгливой гримасе.

— Вот уж избавь меня от фальшивого сочувствия, Принцесса. Пустышки не чувствуют. А ты и есть пустышка, если не хуже. Продажная безмозглая тварь.

Вот теперь я его чувствую. Он больше не пытается осторожно влезть ко мне в голову, он хочет ворваться туда со всей силы, резко, быстро и больно, пробить мысленные щиты и вырвать у меня признание, что я действительно продажная и безмозглая. Ему нужно в это верить. Это сделает его призрачный мир куда проще, понятнее и спокойнее.

Я вышвыриваю его прочь. Выталкиваю вон из моего сознания, выплескиваю на него долго сдерживаемую злость. Я не слабая глупенькая ведьмочка, которая никак не может понять, что чувства мешают работе. Никогда ей не была. Я вытравила из себя то, что называют человечностью, так давно, что и забыла уже напрочь, как эта хваленая человечность выглядит. Я не привязываюсь к местам, к вещам, к людям. Не чувствую и не сочувствую. В моей жизни есть место для одной единственной настоящей страсти — призыву демонов. Я достаточно сильна, чтобы управлять могущественными созданиями.

И вот, здравствуйте. Попалась. Тень — человек, не демон и даже не маг, а обыкновенный пограничник, охотник на ведьм — умудрился зацепиться за меня Последним Желанием, загнать в ловушку. Он, презирающий любое проявление “грязной магии”, привязал меня к себе, как Луну на веревочке, и все таланты, умения и навыки, так долго и старательно оттачиваемые, не вытащат меня из этого капкана. Я по-настоящему попалась.

Его призрачную форму отбрасывает назад, за ржавую железную ограду кладбища в разросшиеся желтые кусты, и он тускнеет, блекнет и почти теряется среди острых колючек, мелких листочков и крупных гроздьев сочных беловатых ягод. Я только что отняла у него еще частичку призрачной жизни, приблизила тот момент, когда он окончательно растворится в холодном воздухе.