Ловушка для сирены - страница 64

Лекс понимающе вздохнул, шагнул вперёд и, обняв, прижал девушку к себе. Это было единственное, что он мог предложить ей, чтобы согреться, — тепло своего тела. Ошеломлённая его поступком Лира почувствовала, как внутри, словно, разом вскипела кровь, и жар заливает не только лицо, но и всю её с головы до кончиков пальцев на ногах. Теперь она дрожала уже не от холода, а от сильного волнения. Стук собственного сердца казался громче раскатов грома. Голову пришлось прижать к мужской груди, девушка так боялась в этот момент встретиться глазами с Лексом. Чтобы немного успокоиться, она принялась рассказывать, и было неважно, слышал её дракон или нет:

— Я случайно подслушала ваш с императором разговор. Леди Беата сказала, что знает способ, как исправить положение, в котором мы с вами оказались.

— Значит, ты не спала, а притворялась, — без досады и удивления просто констатировал факт желтоглазый дракон. Но затем тон голоса резко поменялся, и Лира услышала в нём тревогу и раздражение: — Что она тебе предложила?

— Какой-то гипнотический сон…

— Она сошла с ума и ты тоже.

Лекс резко отстранил девушку от себя, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Что за мания всех спасать, всем помогать, даже ценой своей жизни?! Ты не представляешь, как ЭТО опасно!

— Я и не собиралась соглашаться, всё основательно не проверив и не взвесив, — возразила Лира.

— Что-то я сомневаюсь, — покачал головой мужчина.

— Что-то я сомневаюсь, что союз человека и дракона вообще возможен, — вдруг высказала девушка давно волновавшую её мысль.

Из-за грома и шума дождя приходилось говорить очень громко. Они практически кричали друг на друга.

— Ещё как возможен! Без вас мы вообще не могли бы иметь человеческую ипостась, — то ли машинально ответил-выкрикнул, то ли действительно признался в чём-то сокровенном Лекс.

После его слов вопросов в голове целительницы только прибавилось. Однако мысли сейчас были совсем об ином. Внутри проснулся исследователь-экспериментатор. Раз способ, предложенный Беатой, не подходит, значит, надо найти другой. И желательно здесь и сейчас. Потом у неё просто не хватит смелости ещё раз остаться с Лексом наедине и в такой непосредственной близости.

— Как вы смогли передать мне часть своей сущности? Что вы при этом делали?

Лира помнила лишь нежное тепло на губах.

— Целовал тебя, — и глазом не моргнув, ответил Лекс.

«Значит, надо повторить. А краснеть и умирать от смущения будем потом, наедине», — скомандовала сама себе девушка. Разговаривая, Лекс склонился над ней, оставалось только чуть-чуть потянуться. В первое мгновение мужчина сделал попытку отстраниться, но Лира, вскинула руки и обхватила ими его голову, не позволяя уклониться от поцелуя. Внутри росла и крепла уверенность, что она сможет исполнить задуманное, даже не зная как.

Это был её первый поцелуй. Первый и настоящий, потому что после того, как Лира не разрешила Лексу прервать начатое, он ответил, беря в плен её губы, всё крепче прижимая девушку к себе. Внутри боролись два желания: целиком и полностью раствориться в поцелуе, или попытаться сделать то, ради чего всё это затевалось. Что происходит с ней, когда она поёт, спасая от смерти, исцеляя от болезни? Она становиться источником жизненной энергии. Что, если сейчас она вместо этого вернёт Лексу то, что невольно у него забрала, — частицу его сущности. Но как её обнаружить и как отдать назад?

Вдруг мужчина вздрогнул и отстранился.

— Что ты сейчас сделала?! Я снова чувствую себя целым.

— У меня получилось?! — радостно воскликнула Лира.

— Да, — потрясённо произнёс Лекс. — Но, Лирейн, как ты себя чувствуешь?! Ты же была смертельно ранена тогда! Без частицы драконьей сущности это состояние может вернуться.

— Всё хорошо, — прислушавшись к себе, ответила девушка. — Теперь вы свободны.

Лекс по-прежнему сжимал её в объятиях.

— Ты уверена?

— А вы уверены, что я вернула вам всё и полностью?

— Да.

Лекс выпрямился и убрал руки. Лире снова стало холодно. Дождь постепенно начал стихать. Сплошная серая завеса, отделявшая их от всего остального мира, поредела, а вскоре и вовсе сменилась капелью. Гром теперь гремел не над головой, а в стороне, и не оглушительно и раскатисто, а ворчливо и глухо.