Ложь - страница 28

- Ты чем-то озабочен, сынок?

- Что ты сказал, папа?

- Ты какой-то рассеянный, все думаешь о чем-то… И не отрицай, уж я-то тебя знаю. – Дон Теодоро любовно опустил свою холеную, царственную руку на плечо сына и понимающе-ласково посмотрел на него. – Утром ты вернулся с прогулки не в духе. Что случилось?

- Ничего.

- Ты уверен?.. Я сильно подозреваю, что твой друг, я имею в виду сеньора Сан Тельмо, очень некстати влез в твою дружбу с Вероникой.

- Я тоже так думаю, папа, но беда уже случилась. Кроме того, я ничего не имею против него. Сан Тельмо – истинный кабальеро и очень достойный человек, даже слишком.

- Слишком для кого?..Ты не уверен в себе?.. Увидел в нем соперника?..

- Прошу тебя, папа, давай оставим это.

- Но почему? Больше всего на свете меня интересует твое счастье, и затем счастье Вероники. Я видел их, они шли куда-то вдвоем. Да что случилось, в самом деле, раз всё так изменилось? И когда мы выпьем, наконец, шампанского на твоей свадьбе?

- Не знаю, папа.

- Ты так и не решился поговорить с Вероникой об этом?

- Я говорил.

- И что же?

- Я сказал ей, как сильно люблю ее… а она попросила меня подождать.

- Подождать?..

- Да, подождать, чтобы она могла подумать, разобраться в своих чувствах и убедиться в моих. Я считаю, что это каприз избалованной девчонки.

- Если это всего лишь каприз, то все зависит от тебя, убеди ее в своей любви.

- Я от всей души надеялся, что сумею это сделать, папа. Я поговорил с ней почти две недели назад, тем праздничным вечером, когда мы танцевали. Тогда я был уверен в себе и силен. Я был самонадеянным оптимистом, а сейчас все по-другому.

- Из-за Сан Тельмо?..

- Деметрио де Сан Тельмо в десять раз лучше меня, папа, и Вероника, как женщина, понимает это и ценит.

- Не говори так, и не сдавайся – воюй, защищайся, покажи, какой ты есть, и чего стóишь. Будь храбрым, борясь за сердце Вероники. Она знает тебя и любит. Вероника – славная девушка, и если ты так сильно ее любишь, то стоит потрудиться.

- Это правда, папа! Я так сильно люблю ее, что моя огромная любовь заменит достоинства, каких мне не хватает. Я безумно люблю Веронику, папа. Я обожаю ее, боготворю, и всеми силами буду бороться, чтобы вернуть ее… Вероника была почти моей, мне почти удалось завоевать ее сердце, но… Вирхиния! – Повернув голову, Джонни увидел Вирхинию. Побледневшая, но красивая, она стояла в дверях кабинета, жадно слушая его слова. Ее губы кривились от горя, а огромные, ясные глаза сверкали.

- Простите меня, своим приходом я прервала ваш разговор. Дядя Теодоро, тетя поручила мне найти тебя. Она в своей комнате. Ты идешь к ней?

- Уже иду, – дон Теодоро вышел из комнаты, а Вирхиния со слезами на глазах подошла к Джонни.

- Прости меня, Джонни, прости, – начала она. – Я не хотела подслушивать ваш разговор, это получилось нечаянно. Я так расстроилась… Мне так больно от того, что ты сказал.

- С какой стати тебе должно быть больно? И я не вижу причины для слез.

- Еще раз прости меня. Мои бедные слезки уже высохли. Они тебя только сердят.

- Вирхиния!

- Но я больше не стану докучать тебе, не хочу надоедать. Видишь? Я не хочу, но продолжаю плакать, слезы сами текут из глаз. Пожалуй, мне лучше уйти, чтобы ты не видел, как я плачу. Я избавлю тебя от этого отвратительного зрелища. Прости меня, прости, я никчемный человек. – Вирхиния тихонько выскользнула из комнаты, на ходу вытирая слезы и надеясь, что Джонни остановит ее и подойдет к ней, чтобы утешить. Джонни шагнул к Вирхинии и тут же остановился, заметив другую девушку. Ту, что воспламенила его мечты, наполнила сны и душу.

- Вероника! – позвал он.

- Что случилось, Джонни?

- Ничего, почти ничего.

- Вирхиния вышла отсюда заплаканной.

- Ты же знаешь, для слез ей не нужно много.

- Конечно, но…

- Бедная Вирхиния, она славная, но иногда невыносима!

- Джонни!

- Она осталась той же маленькой девчонкой, что не давала мне играть, когда я приезжал домой на каникулы. Ее любимым развлечением было сделать мне какую-нибудь гадость, а потом жеманничать, сюсюкать и лить слезы.

- Не без того.

- Ты смеешься?..

- А что еще мне делать? Она доставила мне удовольствие, показав, что впервые ее метод не сработал.