Луч тени - страница 2
В романе «Луч тени», о фабуле которого, как уже заявлено, я не стану говорить, Понтиджа применяет тот же метод ретроспективного сопоставления различных, как будто бы мелких, фактов — метод дедукции. Все построено на внутренней диалектике интриги, Понтиджа все время держит читателя в напряжении и задает психологические загадки. Читатель оказывается поневоле втянутым в такую дьявольщину, что… впрочем, решено не говорить. Один итальянский критик удачно сказал, что для Понтиджи и в прозе, и в эссеистике «текст — это живой предмет, странное животное, существующее в мире». У текста свои искания, ощущения, восприимчивость, своя культура, свои права и законы.
Вы прочтете и рассказы. Это истории о «маленьком человеке» в большом мире бизнеса, психологические и бытовые зарисовки, всегда проникнутые авторской иронией. Мне лично больше всего нравится рассказ, озаглавленный «Рецензент издательства». Несколько страниц — а сказано очень многое, с подлинным знанием дела, умно, саркастично, емко. Есть писатели, которые запросто сочинили бы вместо рассказа целый роман, основываясь только на том, что написал Джузеппе Понтиджа. Мне приходилось встречаться с Понтиджей, он кажется мягким, открытым, доверчивым. Наверное, он такой и есть. Но если при всех этих человеческих качествах вы читаете текст и замечаете афористичность, четкость и остроту мысли, на редкость «экономное» использование метафор, некоторую сухость изложения, вы думаете и о том, что Понтиджа очень талантлив, и о том, что он верен рационалистической идее многих великих предшественников.
В одном из своих эссе Понтиджа выражает мысль, что если мы на самом деле хотим воздавать должное великим теням, то не следует впадать в риторику. Надо думать не о них, а о нас, о том, что они дают нам сегодня, в нашей сложной, пестрой, удивительно быстро изменяющейся действительности. Это отнюдь не отказ от традиции, а лишь стремление сохранять традицию живой и нужной людям. Джузеппе Понтиджа целомудренно избегает красивых и пышных слов, если он хочет говорить о высоких идеалах, то делает это с намеренной, вызывающей уважение сдержанностью, почти холодно. Никого эта внешняя холодность писателя не должна вводить в заблуждение: он и понимает, и чувствует, и умеет страдать. Он только боится показаться чересчур красноречивым. В этом огромное уважение к слову и к силе слова, силе, которая может вести людей и к добру, и к злу. Можно быть таким ироничным, как ироничен Понтиджа, и при этом глубоко верить в нравственные идеалы. Думаю, что роман «Луч тени» — живое подтверждение правильности такого восприятия творчества Понтиджи, его этики и эстетики.
Ц. Кин
Луч тени
Роман
Часть первая
I
Осторожно прикрыв за собою калитку, он направился было к бульвару, освещенному розовым закатом, как вдруг служанка позвала его к телефону. Поколебавшись немного, врач все-таки решил вернуться, но тут же раскаялся.
Едва он произнес: «Алло», как в ответ послышался взволнованный голос:
— Извини. Это Эмилио. Нужно увидеться. — Ох! — замялся врач. — Когда? — Сейчас. Дело срочное. — Но я собрался уходить. — Он поглядел на стенные часы, висевшие в прихожей. — У меня встреча, одной ногой я уже на улице. — Прошу тебя. Это не телефонный разговор. Я возьму такси и задержу тебя всего на несколько минут.
Врач посмотрел на калитку и безлюдный бульвар.
— Ладно, — пробормотал он.
Повесив трубку, он плюхнулся в кресло. Служанка молча прошла по красной дорожке, направляясь на верхний этаж. Когда она исчезла в одной из комнат, выходивших на деревянную террасу, он снова взял трубку и набрал номер.
— Это доктор Мариано, — сказал он вполголоса. — Позовите, пожалуйста, хозяйку.
Доктор Мариано вытянул шею, чтобы убедиться, что наверху все спокойно.
— Дорогая, это я, — залепетал он смущенно. — Мне очень жаль, но я немного опоздаю.
Наверху послышался скрип, заставивший его вздрогнуть.
Забившись в темноту, под лестницу, он добавил:
— Одному моему другу нужно встретиться со мной. У него что-то серьезное.
Некоторое время он молча слушал, потом сказал, приблизив трубку к самому рту: