Лучшие Парни - страница 9

Оно расположено в центре более крупных скоплений королевств под общим названием Изумрудные земли.

Мама говорит зелень Кальдона и горы Рейн просыпаются с приходом рассвета и проводят день, растянувшись вниз по долинам и склонам холмов, пока не достигают нашего маленького городка вдоль Средиземного моря, где им нравится высасывать последние лучи послеобеденного солнца и несколько жизней. Потому что, по-видимому, зелень и смерть — это самое лучшее, что у нас есть.

А я упоминала о мамином настоящем озорном образе?

Комок слез подступает к горлу, когда я представляю, как она говорит это, и всё сжимается в груди, когда проплываю на спине по океану среди слишком реального осознания того, что прямо сейчас, в этот самый момент, ее жизнь высасывается вместе с множеством других. Реальность всего этого выбивает из меня воздух и заставляет отчаянно работать с Па.

Или прятаться здесь.

Я моргаю и пытаюсь сфокусироваться. Не хочу об этом думать.

Сокол Уитби верещит над головой, и Селени кричит с берега:

— Рен, как сегодня чувствует себя мама? Твой па придумал что-нибудь новое?

Волны накатывают на меня и вокруг меня, я позволяю вопросам раствориться вместе с лопающимися пузырьками, пока руки морской пены толкают меня к берегу, прежде чем они утягивают меня обратно на стеклянную поверхность океана.

Я притворяюсь, что не слышу ее, отчасти потому что мои ответы всегда одинаковые: «Не очень. Еще нет, но мы надеемся. Я не знаю…». Главным образом потому, что я не представляю, как объяснить тревожный страх и горе, которые приходят с такими вопросами. Это нельзя сравнивать с вещами, где ты можешь сунуть свой нос и сбежать. Эмоции накапливаются и обрушиваются волнами, а затем разбивают тебя о скалы, пока ты с криками в них не утонишь, а иногда просто хочешь раствориться.

Я проглатываю ком в горле. Если сегодня снова встану на эту дорожку, то не буду знать, как вернуться обратно, я не могу себе это позволить.

Вместо этого, я делаю вдох, отталкиваюсь ступнями и плыву на спине под лучами солнца отражающие гавань, погружаясь в мысли о логической устойчивости анализа крови и стволовых клеток. Я раз за разом прокручиваю проблему в голове, пытаясь найти решение того, что мы с Па упускаем. Как в нашем городе может происходить такая яркая жизнь, когда за последние десять месяцев мы так и не разобрались, как остановить критическую угрозу смерти человека.

— Решение здесь, в стволовых клетках, — он продолжает говорить. — Мы даже выделили странную мутацию, которая порождает эту недавнюю болезнь.

Как только мы думаем, что нашли лекарство, подопытный образец умирает.

И вскоре это будет мама.

Затем, это пугает меня. Потому что эта новая болезнь, кажется, порождается без всякой на то причины, кроме того, что она сосредоточена среди бедных в Порту.

— Рен! — звенит голос Селени, раздражая мои уши. — Святые мошки! Я с тобой разговариваю!

Я поднимаю голову и вижу, что она стоит в воде по щиколотку, подняв юбку до колен. Она хмурится и машет мне. — Ты сказала, что поторопишься! Солнце садится и скоро вечеринка. Если ты не высохнешь, придешь домой мокрая, и твои волосы не возможно будет привести в порядок!

Я киваю и рассматриваю голубую даль неба, где солнечное пятно огибает золотистый шельф океана. Затем сокола, ныряющего вдоль долины, которая впадает в реку Тинни, где в военное время старинные рыцари разбили лагерь. У нас остался час, но в моем доме мало тепла, переодеться уже будет недостаточно. Как только наступит ночь, проснутся морские сирены, и любой, кто ценит свою жизнь, не будет настолько глупым заплывать в бухту так далеко.

Со вздохом я наклоняю голову назад, чтобы позволить воде покрыть мое лицо, пока один подбородок не остался на поверхности соленой воды, позволить холодной влаге унести запах трупа из моего носа, с кожи и одежды. Смыть с себя смерть. Смыть с себя всё на несколько ценных минут. Затем я выпрямляюсь и, окунувшись в последний раз, доплываю достаточно близко, чтобы почувствовать под ногами хрустящий песок, затем дойти до своей кузины и Берилла.

Селени только что закончила распрямлять жилетку Берилла, а большие мокрые пятна на его бриджах и рубашке говорят о том, что он чистил вещи на себе, чтобы не окунаться в воду. Когда я подхожу к ним, он кидает взгляд на Селени, затем краснеет как свекла, переместив взгляд куда-то вдаль.