Лука - страница 22

Он крепко поцеловал ее, и у нее перехватило дыхание, его язык скользнул по ее рту, как будто он хотел завладеть ею. В его поцелуе не было ни мягкости, ни прикосновения губ, ни шепота по ее коже. Его поцелуй был грубым и диким от голода, который соответствовал ее собственному.

Габриэль рано научилась быть сильной и уверенной в себе, что было единственным преимуществом в заботе о себе, когда зависимость ее брата поглощала каждую минуту времени ее отца и мачехи. Но иногда ей просто хотелось отпустить, позволить кому-то другому взять все под свой контроль.

Тело гудело от предвкушения, она потянулась к его поясу. Он накрыл ее руку своей, крепко прижимая к себе.

— Ты уверена, что хочешь именно этого, mio angelo (итал. — мой ангел)? Потому что я люблю, когда грязно. Так грязно, что ты никогда не вернешься на небеса.

Ей нравилось, когда он называл ее ангелом. Он словно видел сквозь ее щиты ту девушку, которой она была до смерти матери.

— Я никогда не была на небесах. — Она ослабила ремень, поглаживая тыльной стороной пальцев его эрекцию, твердую под тонкой шерстяной тканью. — Может быть, ты отвезешь меня туда.

— Искусительница, — его губы изогнулись в улыбке. — Я более чем готов принять вызов.

Он вцепился пальцами в ее волосы и с шипением выдохнул, когда она расстегнула его молнию. Его член, толстый и твердый, напрягся под боксерами.

— Вынь его, — процедил он сквозь зубы, и вены на его шее резко вздулись.

Она освободила его член от оков и медленно провела пальцами вверх и вниз по его длине. Он был горячим в ее руке, твердым, но его кожа была мягкой.

Она провела большим пальцем по головке и отпустила его, когда он издал дикий рык.

— Я буду работать пальцами в твоей киске, пока твои соки не будут стекать по моей руке. А ты засунешь свои маленькие непослушные пальчики себе под платье и будешь щипать соски, пока я буду это делать. — Одной рукой он прижал ее к стене. — Откройся для меня. — Он поцеловал ее, его губы были мягкими и нежными, когда он грубо раздвинул ее ноги.

Каждая связная мысль просачивалась из головы Габриэль, пока она пыталась примирить эти два ощущения, но, когда его пальцы скользнули между ее ног, она перестала думать и позволила себе чувствовать.

Боже, она могла чувствовать. Всё. Большим пальцем она обводила сосок.

Толчок его толстого пальца внутрь нее, прикосновение его языка к ее рту, биение ее сердца, прилив крови в ее венах, жизнь, пульсирующая под ее кожей.

— Ты такая мокрая. Такая горячая. — Он глубоко вошел пальцем. — Мне не нужно готовить тебя для себя, но ты можешь принять больше. Скажи мне.

Ей стоило больших усилий найти нужные слова, и она нашла их.

— Да.

— Хорошая девочка.

Хорошая девочка. Обычно эта фраза заставляла ее съеживаться. Это была игра власти, чистая и простая, подразумевающая в своем самом низменном значении, что она не была взрослой. Его использовали, чтобы унизить и лишить легитимности, и она слишком часто слышала его на работе. И все же здесь, сейчас, с этим мужчиной, который до сих пор только и делал, что доставлял ей удовольствие, от этого слова по ее телу пробежала эротическая дрожь. Принять эти слова означало признать, что она теряет контроль над ситуацией. Мало того, ее привлекала идея быть с мужчиной, который мог бы полностью доминировать над ней в сексуальном плане.

— Ущипни свой сосок для меня. Красиво и жестко. — Он добавил второй палец, растягивая ее, наполняя ее, пока он покрывал легкими поцелуями ее горло.

Она сделала, как он просил, и он одобрительно прорычал. Его пальцы соскользнули, и он добавил третий, расслабляя их внутри нее с качающимся движением, которое привело его кончики пальцев в контакт с ее чувствительной плотью. Ее возбуждение усилилось, и она выгнула спину, терлась о его пальцы, ища большего, чем мимолетное давление.

— Сожми мои пальцы, — прошептал он. — Покажи мне, как ты можешь взять меня. Я хочу чувствовать эту киску вокруг себя. Я хочу, чтобы ты кончила на мою руку.

Она тихо застонала, его грязные слова вызвали примитивный отклик.

Когда он прижал ладонь к ее клитору, обвел ею набухший бугорок, когда его пальцы вонзились в нее, она кончила в порыве раскаленного добела жара. Ее тело дернулось, и она ударилась головой о стену с криком, который, она была уверена, можно было услышать сквозь музыку.