Луна на дне колодца - страница 26
Матушка Сун пропадала довольно долго. Потом, наконец, заявилась и положила на столик большой пакет с варёными ломтиками лёгкого и сосисками с соевым соусом.
— Чего это ты накупила? — встретила её Сун Лянь. — Кто будет есть всю эту дрянь?
Матушка Сун смерила её странным взглядом и вдруг выпалила:
— Янь Эр умерла. В больнице.
Внутри Сун Лянь вся содрогнулась, но взяла себя в руки:
— Когда?
— Не знаю, — покачала головой матушка Сун. — Слыхала только, что перед смертью вроде называла ваше имя.
Сун Лянь слегка побледнела.
— С чего бы это ей называть моё имя? Я, что ли, ей смерть наслала?
— Вы не гневайтесь. Что люди говорят, то я и передаю. И жизнь, и смерть — на всё воля неба, где уж, госпожа, винить вас.
— А где сейчас тело?
— Родственникам отдали, хотят похоронить на родине. Все плачут, убиваются, жалость одна.
Сун Лянь открыла бутылочку, оценила аромат и спокойно проговорила:
— Убиваться не стоит. Жила — страдала, умерла — очистилась. Чем жить, лучше уж умереть.
Потом она сидела одна и потягивала водку небольшими глоточками. Смутно, как во сне, послышалась знакомая поступь. Дверные занавески зашуршали, и в комнату стремительно вошёл смуглый мужчина. Сун Лянь долго вглядывалась в его черты, и лишь потом до неё дошло, что это — старший барчук Фэй Пу. Она тут же торопливо закрыла от него всё, что было на столике, скатертью — и водку, и закуски —, но тот успел всё заметить и громко сказал:
— Эге, да ты, оказывается, вино попиваешь!
— А ты что, уже вернулся? — пробормотала Сун Лянь.
— Да вот, не убили, так пришлось домой возвращаться.
За долгое отсутствие Фэй Пу очень изменился. Лицо стало смуглым, он заматерел, и вид у него был изнурённый. От Сун Лянь не ускользнула и синева вокруг глаз, и красные прожилки на белках — точь-в-точь как у отца, Чэнь Цзоцяня.
— Что это ты пить начала, тоску заливаешь?
— Да разве вином её зальёшь? Справляю вот свой день рождения.
— День рождения? Сколько же тебе исполнилось?
— Не всё ли равно сколько, день прожила — и долой. Не желаешь ли выпить? И меня поздравишь.
— Пью за тебя и желаю дожить до девяноста девяти лет!
— Вот ещё выдумал. Я так долго жить не собираюсь. Такие любезности лучше для барина прибереги.
— До скольки же ты собираешься жить?
— Как получится. Жить не захочется, так и помру, дело это нехитрое.
— Тогда выпью ещё за то, чтобы ты жила подольше, а то ведь умрёшь, и поговорить дома будет не с кем.
Неторопливо попивая водку, они заговорили и том, как обстоят дела с партией табака. Не без насмешки в свой адрес Фэй Пу заявил:
— Остался вот ни с чем. Там я со своим товаром не только без прибыли оказался, но и в убытке не на одну тысячу. Зато повеселился от души.
— Ты и так живёшь куда как весело, откуда взяться чему-то невесёлому?
— Ну, ты уж отцу-то не докладывай, а то опять получу нагоняй.
— Вот уж была охота мешаться в ваши семейные дела! К тому же сейчас, при встрече, ты и глянул на меня, словно на тряпку драную: даже глаз не остановил. Так неужели ты думаешь, я побегу говорить кому-то, что у тебя что-то не так?
Выпитое не давало Сун Лянь говорить спокойно и прорывавшиеся в её словах чувства были явно направлены на Фэй Пу. Он, конечно, это заметил, и душа его распустилась множеством нежных лепестков, он покраснел, и его бросило в жар. Достав из кожаного пояса маленький кошелёк, красиво расшитый драконами и фениксами, он подал его Сун Лянь.
— Из Юньнани привёз. Пусть будет тебе подарок на день рождения.
Сун Лянь глянула краешком глаза на кошелёк и как-то странно усмехнулась:
— Но ведь это девушки дарят кошельки своим возлюбленным. Разве бывает наоборот?
Фэй Пу чуть смутился и вдруг вырвал кошелёк у неё из рук:
— Не надо, так давай обратно. Всё равно это вообще-то мне подарили.
— Так-так, — протянула Сун Лянь. — Значит, притворство и лицемерие, значит, тебе кто-то сделал подарок, а ты мне голову морочишь. Хороша бы я была, если бы приняла — только руки бы замарала.
Фэй Пу, посмеиваясь, засовывал кошелёк обратно в пояс:
— Да я и не собирался дарить его, так, подурачился.
Лицо Сун Лянь посуровело:
— Я уже привыкла, что меня обманывают. Все этим занимаются, кому не лень. Вот и ты посмеялся надо мной.