Лунные цветы - страница 3

стр.

Но почему профессор Джексон был так измучен? Почему у него так дрожали руки, когда он говорил о возвращении домой? Почему он с прежним энтузиазмом не начал рассказывать историю своих дней на Луне? Почему Эдна придвинулась ко мне, словно в страхе?

Все эти вопросы проносились у меня в голове.

- А как же ваши эксперименты на Луне, профессор? - спросил я. - Что вы привезли с собой?

- Терри, не стоит пока вдаваться в подробности. Я устал, мой мальчик.

Слова профессора прозвучали слишком поспешно.

- Не спрашивай об этом, дорогой. Это ... то, чего тебе лучше не знать, -прошептала Эдна.

- Но я имею право знать, - сердито огрызнулся я. - Ты заставила меня сидеть здесь и пожирать собственное сердце, мое сердце, которое принадлежало тебе и проекту в течение многих лет. Теперь я имею право знать, что произошло во время этого путешествия, что сделало Чарльза Дево сумасшедшим!

- Лунатизм! - выдохнул профессор. - Безумие, вызванное Луной. Старое определение было правильным. Да - и это определение звучит по-другому.

- Отец, пожалуйста, - взмолилась Эдна.

Профессор взглянул на меня.

- Нет, Эдна. Как и сказал, он имеет право знать. Он должен знать о том, что мы нашли - и о Чарльзе. Потому что мы должны что-то сделать прямо сейчас.

Он поднялся на ноги и подошел к столу, на котором лежала большая сумка, принесенная капитаном.

Не говоря ни слова, он открыл ее и жестом подозвал меня. Я подошел к нему и посмотрел на то, что он вытащил. Его руки были полны цветов-белых, похожих на орхидеи, восковых, как лик смерти, и прекрасных, как жемчуг. За лепестками цвета слоновой кости открывались алые глубины, и когда профессор поглаживал толстые белые чашечки, они, казалось, дрожали, поднимаясь и опадая, как плоть на женском горле при дыхании. И они были прекрасны, так прекрасны, что и представить невозможно.

- Мы доставили их на землю, - сказал профессор. - Мы нашли их на второй день, когда спустились в кратер. Мы не обнаружили никакой жизни в бесплодной почве, но спустились в этот глубокий кратер и увидели, что они растут на дне, у входа в пещеры.

Я прислушивался, но почти ничего не слышал, так внимательно изучал белые с алым цветы.

- Мы их сорвали. Чарльз принес их с собой и спрятал, - голос профессора звучал откуда-то издалека. - Тогда мы еще ничего не знали. Но в ту ночь, когда они лежали на полке корабля, нам снились сны. И мы услышали вой. Проснувшись, я впервые понял, что эти цветы пахнут.

Запах! Внезапно я очнулся. Вот почему я не мог ни слышать, ни видеть. Цветы пахли!

Этот аромат был так тонок, так нежен, что я даже не подозревал, что вдыхаю его. И это был такой сильный запах, что я едва мог стоять. Этот запах был настолько силен, что мое обоняние заслонило другие чувства; я мог только обонять, не мог больше ни слышать, ни видеть, ни чувствовать.

Это был неописуемый аромат - но ужасно сладкий; такой сладкий, что у меня болели глаза и горло, а в голове пылал чудесный белый огонь.

Я пытался очнуться, стоя там, шатаясь перед странными белыми лунными цветами, а потом заметил кое-что еще - как мое дыхание попадает в ритм пульсирующих цветов.

- Терри! - откуда-то издалека донесся голос Эдны. - Проснись, Терри!

Но я не хотел просыпаться. Мне хотелось утонуть в этой сладости, позволить этому запаху наполнить мои вены и вспыхнуть белым огнем. Мои закрытые глаза видели колышущиеся цветы, и я внезапно оказалась в глубокой черной яме на поверхности Луны, где цветы кивали в темноте и склонялись ко мне, их голодные красные рты были похожи на алчные рубиновые губы вампиров. Я наклонился к ним...

- Терри!

Руки Эдны и ее голос привели меня в чувство.

- Что за треклятые создания? - ахнул я.

Профессор мрачно покачал головой.

- Я не знаю. Поначалу запах сильно действует на человека. Думаю, я уже привык. Но в ту первую ночь нам всем снились странные сны, и я помню, как проснулся и уставился на стеклянную дверь корабля - временную стеклянную дверь, которую мы установили после посадки. Я увидел сквозь двери глаза - большие красные глаза, как у волка. А потом мы все проснулись и услышали вой, ужасный, волчий вой. Боже, я никогда не забуду, как...