Лунные хроники. Звезды над нами [сборник] - страница 6
Скарлет покраснела, и ее веснушки стали еще ярче. Она выглядела так, будто готова разрыдаться, но слез не было.
— Я приехала и хочу остаться с тобой.
— Это просто очередная попытка привлечь к себе внимание! — воскликнул Люк. Его щеки и нос были красными, а речь — неразборчивой. Он был где-то на улице, и на экране Мишель видела облачко его дыхания в ночном воздухе. — Просто посади ее на поезд обратно, и пусть сама выпутывается.
— Ей всего семь лет, — сказала Мишель, прекрасно зная, какие в ее доме тонкие стены. Скарлет наверняка слышит голос отца даже с первого этажа. — Удивительно, как ей вообще удалось добраться сюда без приключений. Она ведь была совсем одна!
— И что ты хочешь? Чтобы я примчался и забрал ее? У меня утром дела. Я только что получил новую работу, и…
— Это твоя дочь, — сказала Мишель. — А ты ее отец, и я хочу, чтобы ты заботился о ней.
Люк фыркнул.
— Маман, ты учишь меня, как быть хорошим родителем? Это смешно!
Его слова укололи Мишель в самое сердце. Она окаменела. Узел в животе затянулся так туго, что ей казалось, она не выдержит.
Больше всего на свете она жалела о том, что не была рядом с сыном, когда он был маленьким. Она была матерью-одиночкой и пыталась совместить воспитание сына и военную карьеру, обещавшую так много. Теперь она уже давно поняла, как непоправимо провалила попытку совместить два эти дела. Если бы только можно было начать все сначала…
Но это было невозможно. И хотя в том, что Люк вырос таким, была и ее вина, она не собиралась терпеть его пренебрежительное отношение к Скарлет.
Она отвела взгляд от портскрина.
— Разумеется, она может тут переночевать. Я не отправлю ее одну на поезде.
— Хорошо, — проворчал Люк. — Завтра я что-нибудь придумаю.
Мишель закрыла глаза и крепко зажмурилась. Представила себе люк, ведущий в бомбоубежище под гаражом. Полуживую девочку в светящемся голубом резервуаре. Подумала о незнакомой женщине — докторе Элиот, которую пытали, чтобы узнать, что стало с принцессой Селеной.
Мишель вздохнула.
— Может быть, ей лучше остаться здесь? — сказала она, открыла глаза и посмотрела на экран портскрина. Она уже приняла решение. — Может быть, я позабочусь о ней, пока… Пока ты не встанешь на ноги. — Но даже говоря это, она не верила, что это когда-нибудь случится.
Скарлет заслуживала большего, чем отсутствующая мать и безответственный отец. Больше, чем получил Люк.
— Завтра обсудим, — ответил ей сын. Он все еще сердился, но в его голосе слышалось облегчение. И Мишель знала, что он не станет возражать.
Она прервала связь, положила портскрин на кровать и снова спустилась вниз.
Скарлет сидела за обеденным столом, склонившись над миской с горохом — первым в этом сезоне. Рядом росла кучка пустых стручков, Скарлет лущила их один за другим. Когда Мишель вошла, Скарлет закинула горошину в рот, и та лопнула у нее на зубах.
Скарлет притворялась, что ей все равно — Мишель сразу узнала этот взгляд, То самое выражение лица, которое она и сама примеряла чаще, чем хотелось бы.
— Можешь остаться, — сказала Мишель.
Скарлет прекратила жевать.
— Навсегда?
Мишель села напротив.
— Может быть. Нам с твоим отцом еще многое нужно обсудить, но… пока ты можешь остаться со мной.
На лице Скарлет появилась улыбка — первая с тех пор, как она приехала, но Мишель подняла руку.
— Слушай внимательно, Скар. Это ферма, тут нужно много работать. Я старею и надеюсь, что ты будешь помогать мне.
Скарлет с готовностью кивнула.
— И это не только развлечения, вроде сбора яиц. Нужно выгребать навоз и красить заборы… Это не просто.
— Мне все равно. — Скарлет все так же светилась. — Я хочу остаться здесь. Хочу быть с тобой.
— С днем рождения, Скарлет, — пела бабушка, неся лимонный торт. Огоньки одиннадцати свечей плясали над белой глазурью. — С днем рождения, моя дорогая.
Скарлет закрыла глаза, чтобы сосредоточиться. Она ждала этого момента весь день. В первую очередь она, конечно, ждала вкуснейший лимонный торт, который бабушка каждый год пекла на ее день рождения — с тех пор, как Скарлет стала жить с ней. Но и в загадывании желания было нечто особенное. Скарлет не была суеверна, но ей нравилось появлявшееся при этом чувство, что в будущем возможно все, что угодно.