Лунный свет - страница 7

Узнай, как я тебя люблю!..»

И в полусне, твоим речам внимая,

Я плакал, недоумевая…

Как счастия земного сон живой,

Ты, вся любовь, была со мной.

И нежные твои лобзал я руки —

И трепетал, боясь разлуки…

1854

На берегах Италии

Я по красному щебню схожу один

К морю сонному,

Словно тучками, мглою далеких вершин

Окаймленному.

Ах! как млеют, вдали замыкая залив,

Выси горные!

Как рисуются здесь, уходя в тень олив,

Козы черные…

Пастухи вдали на свои жезлы,

С их котомками,

Опершись, стоят на краю скалы —

Над обломками.

Там, у взморья, когда-то стоял чертог

С колоннадами,

И наяды плескались в его порог

Под аркадами.

Там недавно мне снился роскошный сон —

Но… всегда ли я

Ради этих снов забывал твой стон,

О Италия!

Вдохновляемый плачем твоим, я схожу

К морю сонному,

Словно тучками, мглою далеких вершин

Окаймленному.

Там в лазурном тумане толпой встают

Тени бледные.

То не тени встают – по волнам плывут

Пушки медные.

Корабельный флаг отдаленьем скрыт.

Словно дымкою.

Там судьба твоя с фитилем стоит

Невидимкою…

1858

Ночь в Соренто

Волшебный край! Соренто дремлет —

Ум колобродит – сердце внемлет —

Тень Тасса начинает петь.

Луна сияет, море манит,

Ночь по волнам далеко тянет

Свою серебряную сеть.

Волна, скользя, журчит под аркой,

Рыбак зажег свой факел яркий

И мимо берега плывет.

Над морем, с высоты балкона,

Не твой ли голос, примадонна,

Взвился и замер? – Полночь бьет.

Холодной меди бой протяжный,

Будильник совести продажной,

Ты не разбудишь никого!

Одно невежество здесь дышит,

Все исповедует, все слышит,

Не понимая ничего.

Но от полуночного звона

Зачем твой голос, примадонна,

Оборвался и онемел?

Кого ты ждешь, моя синьора?

О! ты не та Элеонора,

Которую Торквато пел!

Кто там, на звон твоей гитары,

Прошел в тени с огнем сигары?

Зачем махнула ты рукой,

Облокотилась на перила,

Лицо и кудри наклонила,

И вновь поешь: «О идол мой!»

Объятый трепетом и жаром,

Я чувствую, что здесь недаром

Италия горит в крови.

Луна сияет – море дремлет —

Ум колобродит – сердце внемлет —

Тень Тасса плачет о любви.

1858

Для немногих

Мне не дал бог бича сатиры:

Моя душевная гроза

Едва слышна в аккордах лиры —

Едва видна моя слеза.

Ко мне виденья прилетают,

Мне звезды шлют немой привет —

Но мне немногие внимают —

И для немногих я поэт.

Я не взываю к дальним братьям

Мои стихи – для их оков

Подобны трепетным объятьям,

Простертым в воздух. Вещих слов

Моих не слушают народы.

В моей душе проклятий нет;

Но в ней журчит родник свободы

И для немногих я поэт.

Подслушав ропот Немезиды,

Как божеству я верю ей;

Не мне, а ей карать обиды,

Грехи народов и судей.

Меня глубоко возмущает

Все, чем гордится грязный свет…

Но к музам грязь не прилипает,

И – для немногих я поэт.

Когда судьба меня карала —

Увы! всем общая судьба —

Моя душа не уставала,

По силам ей была борьба.

Мой крик, мой плач, мои стенанья

Не проникали в мир сует.

Тая бесплодные страданья,

Я для немногих был поэт.

Я знаю: область есть иная,

Там разум вечного живет —

О жизни там, живым живая

Любовь торжественно поет.

Я, как поэт, ей жадно внемлю,

Как гражданин, сердцам в ответ

Слова любви свожу на землю —

Но – для немногих я поэт.

1859

Безумие горя

Посв. пам. Ел. П…й

Когда, держась за ручку гроба,

Мой друг! в могилу я тебя сопровождал —

Я думал: умерли мы оба —

И как безумный – не рыдал.

И представлялось мне два гроба:

Один был твой – он был уютно-мал,

И я его с тупым, бессмысленным вниманьем

В сырую землю опускал;

Другой был мой – он был просторен,

Лазурью, зеленью вокруг меня пестрел,

И солнца диск, к нему прилаженный, как бляха

Роскошно золоченая, горел.

Когда твой гроб исчез, забросанный землею,

Увы! мой – все еще насмешливо сиял,

И озирался я, покинутый тобою,

Душа души моей! – и смутно сознавал,

Как не легко в моем громадно-пышном гробе

Забыться – умереть настолько, чтоб забыть

Любви утраченное счастье,

Свое ничтожество и – жажду вечно жить.

И порывался я очнуться – встрепенуться —

Подняться – вечную мою гробницу изломать —

Как саван сбросить это небо,

На солнце наступить и звезды разметать —

И ринуться по этому кладбищу,

Покрытому обломками светил,

Туда, где ты – где нет воспоминаний,

Прикованных к ничтожеству могил.

1860

Когда б любовь твоя мне спутницей была,

О, может быть, в огне твоих объятий