Люби меня нежно. И сердца боль - страница 16

Светлана Владимировна попросила дать ей сил и уберечь сына от неизвестной ей опасности, перекрестилась и вышла из церкви, уже не чувствуя себя дрожащей собачонкой, жаждавшей любого милосердия, пусть даже такого жестокого, которое предлагала бомжиха.

Светлана Владимировна услышала, как Вадим собрался рано утром и куда-то ушел. — Она поняла, что сын избегает ее, даже не завтракает, лишь бы лишний раз не встретиться с ней.

Сердце ее сжалось от тайной обиды и боли. Однако то, что она будет предаваться отчаянию, ничем не поможет сыну. Светлана Владимировна должна была выяснить, что происходит с Вадиком. И в этом ей мог помочь Олег. Именно он вовлек Вадика в круг богатых, преуспевающих, беззаботных людей. Именно в этом кругу ее сын мог столкнуться с теми, чье прошлое далеко от хрустальной чистоты. Поэтому именно Олег мог дать ответ на интересующие ее вопросы.

Наспех позавтракав, она захватила деньги, сумку и отправилась для начала на рынок, прекрасно зная, что Тамарка наверняка не позаботилась наполнить холодильник для своего чада.

Спустя два часа она притопала с полной сумкой продуктов к одному из подъездов престижного дома в центре города. Набрав код, вошла в теплый подъезд, на каждом пролете которого висели картины и искусственные цветы. Но уже у двери поняла, что забыла взять ключи от квартиры, поэтому ей пришлось несколько раз позвонить. Дверь долго не открывали, и Светлана Владимировна испугалась, что Олега опять нет дома, как послышался шум открываемого замка. В проеме показался заспанный Олег. Вначале он щурился, а потом, когда разглядел гостью, глаза его расширились.

— О, тетя Света, — заметил он, с некоторым замешательством оглядываясь вглубь квартиры. — Привет!

— Ключи забыла дома… — пожаловалась она. — Ну, так и будешь держать меня на площадке?

Олег обреченно отступил в сторону, подхватив ее сумку. Он был в одних трусах, но, судя по всему, это обстоятельство нисколько его не смущало.

Светлана Владимировна сразу направилась на кухню.

— Поди оденься, обормот, — беззлобно бросила она, усмехнувшись.

Олег скрылся в глубине квартиры, откуда сразу послышался тихий разговор. Юношеский басок Олега перекрывало сонное девичье попискивание.

«Хозяева со двора — козел в огород», — подумала Светлана Владимировна, выгружая из сумки продукты.

Олегу только-только исполнилось восемнадцать, а Тамарка уже хваталась за голову, так как сынок обещал вырасти потенциальным бабником. Несмотря на свой юный возраст, он уже имел все задатки альфонса и казановы «в одном шампуне» — сильное, красивое тело, смазливую мордашку, чудовищной силы обаяние и подспудное, замаскированное лестью презрение к умственным способностям слабой половины человечества.

Олежка, к примеру, без всякого покраснения на щеках мог обратиться даже к немолодой женщине «детка», и та, вопреки всякому здравому смыслу, расцветала, как от изысканного комплимента. Девчонки в школе (как рассказывала Тамарка) драли из-за него друг дружке волосы, а по вечерам в квартире не смолкал телефон.

Сейчас же, когда мама с папой улетели отдыхать, Олежка не считал нужным ограничивать свои молодые порывы.

Светлана Владимировна отметила полный кавардак, царивший на великолепной Тамаркиной кухне, оборудованной по последнему слову домашней техники. Судя по всему, Олег организовал несколько вечеринок подряд, но мыть посуду до приезда матери в его планы не входило. Горы грязных тарелок, тефлоновых сковородок, бокалов, чашек (из любимого Тамаркиного сервиза) покоились на всех свободных пространствах. Огромный белоснежный холодильник был заляпан чем-то красным (кетчуп?), в микроволновке сиротливо притаилась сморщенная пицца, о которую потушили окурок, части кухонного комбайна довершали живописную картину жизнедеятельности восемнадцатилетнего обормота, оставшегося «за старшего».

В прихожей слышалась лихорадочная возня, и вскоре хлопнула входная дверь. Светлана Владимировна только мельком увидела две девичьи фигурки, которые Олег пытался закрыть собой.

«Шила в мешке не утаишь», — снова подумала она, оглядываясь в поисках фартука. Он нашелся на подоконнике, за шторами, тоже местами вымаранными (видимо, кто-то из Олежкиных гостей принял шторы за полотенце).