Любимец века - страница 13

Незадолго перед этим произошло событие, очень важное в биографии Гагарина: будущий летчик и космонавт впервые увидел самолет, прикоснулся к нему руками.

По ночам он просыпался оттого, что рядом мурлыкал кот. И все громче, громче, стены тряслись от такого мурлыканья! А это летели на Москву немецкие бомбардировщики. Просто Юра не мог полностью очнуться.

Но однажды днем прямо над крышами закружили, вернее проволоклись, по небу, два советских самолета. Взрослым Юрий Алексеевич определил их марки: Як и ЛАГГ. ЛАГГ был подбит и из последних сил тянулся за черту домов, на болото.

Как ни мгновенно все это произошло, быстроногое племя мальчишек успело домчаться до места падения как раз в тот момент, когда самолет разломился надвое, а летчик едва успел выскочить из-под обломков. Он прихрамывал и был очень рассержен своей аварией. Не обращая ни на что внимания, обошел искалеченную машину, осмотрел, пощупал ее. Нет, ничего поделать тут уже было невозможно. Летчик ругался и безнадежно смотрел в пустое небо. Вскоре оно наполнилось ревом «ястребка»: на выручку возвращался Як, Сумрачное лицо молодого летчика осветилось, он сорвал шлем и замахал им в воздухе.

«Мы жадно вдыхали незнакомый запах бензина, - вспоминал потом Юрий, - рассматривали рваные пробоины на крыльях машины. Летчики говорили, что дорого достался фашистам этот исковерканный ЛАГГ. Они расстегнули кожаные куртки, и на гимнастерках блеснули ордена. Это были первые ордена, которые я увидел».

Оба летчика выглядели деловитыми и собранными; как ни мал был тогда Юрий, он ощутил в этих людях особую сноровку, манеры, отличные от деревенских и невыразимо пленительные для него.

Те первые летчики улетели благополучно. Мальчишки притащили им четыре пустых ведра и помогли перетаскивать бензин из бака подбитого самолета. Ночь летчики провели на болоте, не отходя от машины, а утром подожгли подбитый ЛАГГ и вдвоем поднялись на «ястребке».

Валентин Гагарин пишет, что до слез было жалко смотреть на горящие обломки.

Уже гораздо позже, когда деревню заняли немцы, на глазах детей произошла и настоящая трагедия. Самолет летел из последних сил, упал, не долетев до Клушина; врезался носом глубоко в землю. Взлетело пламя. Летчика разорвало на три части; потом крестьяне подобрали его ноги в хромовых сапогах, туловище, голову, сложили в деревянный ящик, тайком похоронили.

Горящий самолет оцепили немцы. А когда они ушли, мальчишки, крадучись, уволокли парашют, разорвали его на лоскуты. Это рассказывал уже Женя Дербенков.

Немцы ворвались ранним утром. Анна Тимофеевна увидала сначала мотоциклистов, а мать Жени Дербенкова в четыре часа утра, в полутьме разглядела, что они тащат на прицепах лодки с грузом.

Ах, гагаринская изба, окна в пять стеклышек!.. Брызжет дождь в косую линейку, как в школьной тетради. Этими тетрадями, приготовленными столь заботливо к первому сентября, Юре пришлось больше любоваться, чем писать на них. Дождь... Осенний студеный дождь. В избе пахнет керосином и дымливыми немецкими папиросами. Вся семья Гагариных сбилась в кухне; был дом свой - стал чужой.

«Ночь провели на огороде, - вспоминает Валентин Алексеевич, - подстелив солому и прикрывшись дерюгами. Мать плакала, обнимая Юру и Бориску. Утром отец, угрюмый, простуженно кашляя, сказал: «Землянку рыть будем. А то подохнем...»

Эта землянка, или, как ее стали называть по-военному, блиндаж, стала приютом надолго. Отец сколотил полати; тесно, но места хватило всем, даже приютили одинокую Нюньку с ее самоваром.

За два дня до немцев из Клушина хотели угнать колхозных свиней, но стадо прошло только семь километров. «Куда вы? - остановили их в деревне Трубино. - Ведь в Гжатске уже немцы!»

Погнали обратно, раздали по колхозникам. У Гагариных свинья вскоре опоросилась, и ее долго прятали в кустарниках. Они всегда были людьми долга: не свое, казенное имущество берегли.

Первые месяцы по ночам им все казалось, что если стрельба, то подходит Красная Армия. Но противоестественная жизнь длилась и длилась. Истощились те скудные запасы, которые удалось припрятать от прожорливых постояльцев. Теперь после уроков ребята бежали в поля, собирали траву: крапиву, лебеду, клевер. Матери сушили ее, толкли, пекли жалкое подобие лепешек...