Любишь или нет? - страница 10

стр.

Мейбл посмотрела на незнакомца и покраснела, снова увидев многообещающее выражение его глаз. Что-то должно было произойти между ними. Но где и когда?

— Я торопилась и забыла надеть халат, — произнесла она после недолгого молчания. — Конечно, неприлично выходить из спальни в одной рубашке.

— Если вы беспокоитесь из-за меня, то этого делать не стоит. Я не большой сторонник соблюдения приличий.

В напряженном голосе незнакомца не слышалось и намека на игривость. Теперь его губы были крепко сжаты, но в глазах горел все тот же огонь. Сердце Мейбл то замирало, то начинало биться так, что готово было выпрыгнуть из груди. Но не от страха, а от охватившего ее возбуждения. Мейбл теснее запахнула полы рубашки, тем самым сделав ее немного короче. Теперь ее ноги оголились уже до уровня чуть выше колен.

Эту рубашку она покупала когда-то специально для свадебного путешествия, которое не состоялось. А не состоялось оно по очень простой причине. Незадолго до свадьбы она зашла, не предупредив по телефону, в кабинет своего жениха, надеясь сделать ему приятный сюрприз. Оказался ли он таковым для него, Мейбл так и не узнала, потому что разрыдалась, когда увидела в его объятиях молоденькую секретаршу. Для нее сюрпризом, и весьма неприятным, стала осуществившаяся возможность убедиться, что секретарш заводят подчас не только для диктовки писем. Тогда ей пришлось вернуть в магазины сделанные к свадьбе покупки, но красивая ночная рубашка сохранилась.

Возможно, Мейбл надевала ее с определенной целью, дабы напоминать себе, что в свои двадцать четыре года все еще может быть желанной. Хотя до сегодняшней ночи ни один мужчина не видел ее в этой соблазнительной, почти прозрачной, рубашке. Кажется, незнакомец по достоинству оценил мой ночной наряд, с удовлетворением подумала Мейбл. И тут же напомнила себе, что впала в грех глупейшего женского тщеславия. И перед кем? Перед совершенно незнакомым мужчиной, который молча пожирал ее глазами. Не лучше ли вернуться к себе в спальню, пока не поздно? О Господи, поздно будет, если она сбежит и больше не почувствует на своей щеке теплого дыхания самого притягательного мужчины на свете!

— Еще раз простите меня, что напугал, — сказал незнакомец, отвернувшись от нее.

— Что вы, все в порядке. — Мейбл почувствовала досаду, оттого что он больше не смотрит на нее. — Правда, правда! — Она попыталась заглянуть ему в лицо. — Если честно, я совсем не испугалась, — выпалила она, еще больше досадуя на то, что он упорно смотрит в другую сторону.

А ведь порядочная девушка должна была бы испугаться — Мейбл хорошо это понимала. Среди ночи вдруг оказаться наедине с незнакомым мужчиной в таком виде! Тем более неприлично, хихикнув про себя, подумала Мейбл, что он добротно упакован в черную водолазку, черные джинсы и черную кожаную куртку.

— О чем вы задумались? — спросил мужчина все тем же напряженным глухим голосом.

— О том, что мне еще ни разу не приходилось обнаруживать ночью на кухне таких красивых брюнетов.

Роналд не засмеялся и даже не улыбнулся в ответ на ее откровенность.

— Мне тоже пока не приходилось сталкиваться с очаровательными ведьмами в тех гостиницах, где я останавливался. А может, вы привидение, живущее в этом доме?

— Нет, я вполне реальное существо. — Мейбл замолчала, вспомнив, что встреча произошла в колдовскую ночь хеллоуина и что с недавнего времени она живет в знаменитом доме с привидениями, где всякое случается. Вспомнились и рассказы Айви о ее друзьях. — Может, вы сами привидение?

На этот раз незнакомец широко улыбнулся, в тусклом свете сверкнули его белоснежные зубы. Сердце Мейбл сделало радостный кульбит. Неужели повезло, и на ее пути наконец-то ей встретился стоящий мужчина?!

— Я не привидение, а тоже очень даже реальный.

Мужчина теперь оказался так близко от нее, что кончики его ботинок почти упирались в ее тапочки. Сквозь тонкую ткань ночной рубашки она ощутила тепло его тела. Оно словно перелилось в нее, прокатившись волной по ее телу снизу доверху, и зарумянило ей щеки. Ощущение было таким приятным, что Мейбл и не подумала отодвинуться, несмотря на внутренний голос, который твердил ей об опасности такого поведения.