Любить и убивать - страница 14

— Я задал вопрос, — разозлился он.

— Вы зевнули.

— Но вопрос-то вы слышали?

— Я хочу вам помочь, — объявила Маша и, уронив правую ногу на пол, перевела себя почти в горизонтальное положение.

— Не надо, — твердо сказал он.

— Надо. У Ксении не было человека ближе, чем я.

— Она, безусловно, восхищалась вами, — понял он.

— Поначалу — да, — легко согласилась Маша. — Но мотом мы стали настоящими подругами.

— Подруга матери, подруга дочери…

— А что тут удивительного? Я — как раз посередине между ними.

— Хотите сказать, что вам тридцать два года?

— Тридцать! Тридцать! — завопила она, успокоилась и добавила: — И то много.

— Следовательно, Светлане Дмитриевне сорок.

— Ну уж!

— Но Ксении — двадцать, вам, как вы утверждаете, тридцать. Простая арифметика…

— Посредине — это символически, в более широком смысле!

— Тогда я не понял. Пардон. — Извинившись, Сырном замолк. Не след ей помогать вопросами, пусть сама выкарабкивается.

Но она была безудержна в своем нахальстве и перла как танк:

— Вы ни о чем не хотите меня спросить?

— Нет.

— А зря. Я много знаю.

— Кто много жил, тот много видел.

— Видела-то я много, а жила… Кажется, что и не жила вовсе.

— Чем же вы тридцать лет занимались?

— Ждала. Сначала принца, потом фарта.

— Дождались?

— Дождалась. Принца, но он оказался самозванцем. А фарт еще не пришел.

— Еще… Значит, надеетесь.

— Надеюсь. — Она резко изменила позу, восстав, воткнула локти в колени и положила мордашку в вазочку из ладоней. — Можно закурить?

В ответ на его разрешительный кивок выскочила из кресла, вытащила из кармана рубашки пачку «Мальборо» и зажигалку, на ходу закурив, прошла к балконной двери. Порывиста и неожиданна, как ласточка в полете. А задок под джинсами в обтяжку — ладный. Аппетитный задок. Она вернулась и, не садясь, спросила:

— Почему вы меня не расспрашиваете?

— Не хочу.

— Но, как я понимаю, ваша главная задача — сбор информации.

— Мне не нужна навязываемая информация. Она — всегда вранье.

— Значит, вы считаете, что мое явное желание помочь вам в поисках Ксении — лишь повод, а истинную и тайную причину моего визита я пока тщательно скрываю. Так?

— Ага, — с удовольствием согласился он. Бой-баба, гуляет, как хочет, по острию ножа. Следовало принять ближний бой. — Какова же истинная причина вашего визита ко мне? Вот эту информацию я с удовольствием выслушаю.

— Не время еще, паренек, — решила она и возвратила себя в кресло. Теперь ее внимание привлекла тахта. — А станок у тебя роскошный, Жора. Увлекаешься этим спортом?

Достала, стерва. Сырцов разозлился:

— По-моему, мы с вами на брудершафт не пили.

— А что нам мешает сделать это сейчас?

— То, что я не пью.

— Все-таки завелся! — возликовала она. — И сдержанность пропала, и юморок, и превосходство над разнузданной бабой. Дал слабинку, сыщик!

Теперь она дала слабинку. Сырцов ласково спросил:

— Следовательно, наш разговор окончен? — И тоже встал. — При такой-то эффектной коде?

— Разговор — да, — согласилась она, шагнула навстречу и прижалась — ладонями к груди, титьками к солнечному сплетению. — Здоровый какой!

— Рост один метр восемьдесят шесть сантиметров, вес девяносто килограммов, — четко отрапортовал он, держа руки по швам.

— И не хочется? — не отрываясь от него, искренно поинтересовалась Маша.

— А какое это имеет значение? Во всяком случае — не буду.

— Ты как Ванька-встанька, — поняла она. — Вроде сбила с ног, а ты лишь покачнулся. Но еще не вечер, Жорик!

— Уже, — возразил Сырцов.

— Что — уже?.

— Уже вечер. И скоро ночь. Вам домой пора, Маша.

— Маленький, но успех. Ты меня по имени впервые назвал.

— Сорвалось случайно.

— Нежданчик вырвался, — поправила она, поощрительно похлопала по его груди ладошками и, оторвавшись от него, заметила дотлевавший — уже и фильтр занялся — в пепельнице свой окурок. Аккуратно притушила его и сказала: — Ты прав, мне пора.

В прихожей Сырцов не выдержал:

— Может, все-таки скажете, зачем приезжали?

— Частично отвечу. На зуб тебя пробовала.

— Ну и как?

— Ты мне подходишь.

— Фу! — обрадовался он и прибег к слегка трансформированному анекдоту: «Полдела сделано: Фира решила, что ей подходит граф Потоцкий. Осталась самая малость: убедить графа, что ему подходит Фира».