Любить и убивать - страница 23

стр.

Настроение было тревожно-радостное. Хотелось скорости, погони, азарта. Но Дмитровское шоссе — это Дмитровское шоссе: непонятные сужения, постоянный ремонт проезжей части и пробки, пробки…

Дал себе волю только за окружной, да и то в рамках: обгонял как положено, осевую не пересекал (да и не позволяли встречные), за сто получалось лишь на коротких отрезках. Так незаметно и прикатил. Прибился у глухого бесконечного забора и сверился с Любиным планом. Этот забор по счету третий. Пожалуй, следующий участок. Поехали. Вот он, коричневый забор, который тянулся долго-долго. Гектар, что ли, участок? Или два? Ворота, калитка с особо отмеченным Любой фирменным знаком: веселая оранжевая девчоночья рожица с косичками растопыркой, с задорно прищуренным левым глазом. Работа Ксении пятилетней давности. И далее по Любиной инструкции: Сырцов подпрыгнул, лег животом на верх калитки, перегнулся и легко открыл задвижку.

Прямо у ворот его встретил громадный пес — московская сторожевая, чрезвычайно свирепая с виду, но, по утверждению той же Любы, приходящая в восторг от появления всякого нового живого существа.

— Скучно, Кабыздох? — спросил у пса Сырцов, и пес энергично завилял хвостом, подтверждая, что было скучно, а сейчас, после появления его, Сырцова, стало значительно веселей. Сырцов погладил пса, почесал за ухом. Пес игриво ткнуло: носом ему в живот. Дальше пошли вместе.

На теннисном корте, постепенно завоевываемом пучками жесткой травы, у рваной сетки человек в старинном и абсолютно новом шерстяном тренировочном костюме с гербом и буквами «СССР» подагрически делал физкультурную зарядку. Он решительно разводил руки и нерешительно приседал. До Сырцова донеслось — или почудилось? — легкое потрескивание. В коленях физкультурника?

— Здравствуйте, Дмитрий Федорович! — не дойдя метров десяти, как можно ласковее поздоровался Сырцов. Дмитрий Федорович в приседе, двигая глазами, глянул на него, ничего не сказал и, выпрямившись, шумно выдохнул носом: Пес, сделав несколько шагов, уселся как раз посредине между Сырцовым и Дмитрием Федоровичем, который, видимо, заканчивал зарядку: вознеся руки вверх, тряс кистями. Потряс, потряс и побежал на месте. Во всяком случае, ему казалось, что бежал. Добежал, интенсивно подышал (теперь ртом) и наконец строго осведомился:

— Как вы сюда попали, молодой человек?

— Через калитку с веселой рожицей, — с готовностью объяснил Сырцов.

— Я вас не звал, — подумав, сообщил Дмитрий Федорович.

— Я об этом знаю. Пришлось явиться по собственной инициативе. По делу.

— Ко мне? — удивился Дмитрий Федорович.

— Именно к вам.

— Уже шесть лет у меня нет никаких дел.

Пес с неподдельным интересом вертел башкой. Если говорил Дмитрий Федорович, то смотрел на Дмитрия Федоровича, если Сырцов, то на Сырцова.

— Дело касается вашей внучки Ксении, — строго сказал Сырцов.

— Что с ней? — человеческим голосом ужаснулся Дмитрий Федорович.

— Вот об этом я бы и хотел с вами поговорить.

— Тогда прошу в дом, — поспешно пригласил хозяин.

Один раз торжественно гавкнув, пес потрусил по тропке. Они шли за ним.

Устроились на террасе за соломенным столом. Дмитрий Федорович снял белую полотняную кепку, положил руки на стол. Руки видимо дрожали.

— Я вас слушаю, молодой человек.

— Ваша внучка Ксения бесследно исчезла. Ушла из дому.

— Сама? — быстро спросил Дмитрий Федорович.

— Сама. Она оставила записку вашей дочери. Просила ее не искать.

— Где записка?

А действительно — где? Почему она не у него, Сырцова? Он не то что забыл про нее, он просто не придал ей никакого значения: такие записки пишут не для того, чтобы дать какие-либо концы, такие записки пишут для того, чтобы эти концы прятать. Но все-таки старик прав: записка должна быть у него.

— У Светланы Дмитриевны.

— Значит, записки нет. А может, вы меня обманываете?

— Зачем?

Дмитрий Федорович задумался, ища мотивы сырцовского вранья. Не нашел.

— А кто вы такой?

— Я — Сырцов Георгий Петрович. Светлана Дмитриевна просила меня найти Ксению.

— Наняла, наняла, — обрадовался Дмитрий Федорович. — Теперь за просто так никто ничего не делает. — Но, вспомнив про Ксению, испугался еще раз. — Как по-вашему, с Ксенией ничего страшного не случилось?