Любовь без дресс-кода [СИ] - страница 10
– А ты пришла в постель? – Его брови взметнулись с таким удивлением, как будто мы с ним в лифте обсуждали падение акций Эппл.
– Оу… – Я отошла к дивану и села, чинно закинув ногу на ногу и сплетя лодыжки. – А ты что, хотел показать мне свою коллекцию лютневой музыки XVII века?
– Нет, – буркнул он, то ли узнав цитату, то ли наоборот. – Только офорты Моранди.
– Серьезно? – Это я хорошо зашла, удачное знакомство. – У тебя есть оригиналы? Покажи!
Воцарилась неловкая пауза. Он смотрел на меня так, будто я выясняю у него, что смешного в анекдоте «Колобок повесился», я на него – сначала с нетерпением, потом с недоумением, а потом до меня начало доходить…
– То есть это тоже была шутка? – уточнила на всякий случай.
Вот это, конечно, провал.
У Вадима было сложное выражение лица.
То ли гадал, что это за изощренный сарказм, то ли…
Кто-то что-то не понимал.
– То есть ты их даже не видел? – снова уточнила я.
– А ты видела?
– А я их люблю, – я развела руками.
Кажется, страстный секс двух почти незнакомцев отменяется, у нас тут неловкие моменты за неловкими моментами.
Повисла еще одна пауза. Он смотрел на меня, я на него. Оба мы, я ручаюсь, думали, что другой – идиот.
Пауза становилась невыносимой, поэтому я начала болтать:
– Пару лет назад привозили выставку в Пушкинский, представляешь, пустые залы вообще, то ли дело ваш Тициан. Конечно, у Моранди нет роскошных рыжих девок, да и вообще девок нет, у него цветочки да вазочки, да офорты. Но ведь эти цветочки – если присмотреться, там такие тонкие оттенки, ни у кого ничего подобного не встретишь, понимаешь? Это не о взрывном впечатлении, как у Ван Гога, например, а о редкости оттенков, о таких вещах, которые никто больше не умеет замечать и делать…
В пустоте между нами мои слова еще сильнее подчеркивали неловкость момента.
Вот поэтому отношения у меня получаются только с занудами вроде Виталика.
– Может, ты еще и на Брейгеля в Вену летала? – мрачно поинтересовался Вадим, снова засовывая руки в карманы.
Но теперь он был больше похож на гопника. Такого, немного угрожающего, очень богатого и культурно недоразвитого гопника.
– Куда? Зачем? – не поняла я.
– Забей… – Вадим вздохнул.
– Слушай, какая, на фиг, Вена, откуда у меня бабло на Вену, – Тут уже я вздохнула. – Напоминаю, что ты сам меня уволил два месяца назад. Ты к реальности-то вернись.
– Хрен знает что, а не реальность, – буркнул он, падая на другой конец дугообразного дивана. – Нормальные женщины так себя не ведут.
Неприличные разговоры
Оу, посмотрите на него. Цвет волос выдержал – ну при такой интенсивной атаке на рецепторы со стороны квартиры я уже не удивляюсь. А на несчастном Моранди порвался. Шопенгауэра поцитировать, что ли, для закрепления эффекта?
– А как ведут? – вежливо спросила я, подбирая под себя ноги. Во мне проснулся антропологический интерес. – Ты когда нормальную женщину видел-то последний раз? Чтобы не офисный вариант.
– На той неделе. – Он всерьез задумался над вопросом, мамочки!
Неудивительно – если жить и работать в одном и том же здании, быстро одичаешь.
– Модель, небось, отвел в ресторан? – сочувствующе покивала я.
Ну а кто ему еще светит, в самом-то деле?
– Ну почему модель… – Он так смешно замялся, что не дожать было бы преступлением:
– А кого?
– Кажется, это была журналистка… или помощница чья-то…
– Ясненько, – покивала я. – Как звали? О чем разговаривали?
Пауза. Нет, кажется, морально я ему уже отомстила, но остановиться ужасно сложно!
– Слушай, а вы все такие? – спросила с искренним интересом.
– Кто? – Он сидел, откинувшись глубоко на спинку, засунув руки в карманы, и пинал ногой стоящий перед ним пуфик. Не знаю, сколько ему лет, но сейчас выглядел на все пятнадцать, и я ему еще польстила!
– Ну вот вы, боссы с секретаршами, бентлями и золотыми запонками…
– Какие – такие? – Он дернул рукав пиджака, как будто стесняясь этих самых запонок.
– Ну… – Я встала с дивана и подошла к окну.
Божечки, как красиво! В спальне, небось, не меньшая красота. А я со своим длинным языком, кажется, упустила возможность заснуть и проснуться под роскошные ночные и рассветные виды Москвы.