Любовь и ненависть - страница 9

Пока я ехала в автобусе, небо потемнело, и пошел ливень. Просто супер! Сначала отличная погода, а потом на тебе и дождина ливанул. Выйдя из автобуса, я пошла к дому. Промокла до нитки. Ливень казался серой стеной, люди, прикрывая головы, побежали домой. А мне нравится вот так идти под дождем и ощущать прохладу во всем теле. Кажется, что расслабляешься и, горящий внутри, огонь потухает. Я не торопясь, прошла мимо стоянки и вдохнула свежий воздух. Все казалось таким сонным вокруг.

Зайдя в квартиру, переоделась в сухую одежду, высушила волосы и, задвинув шторами потускневшее небо, завалилась на кровать. Так не хочется никуда идти, что-то делать и мне совсем не хочется убивать Алекса. Я не думаю, что он такой плохой, может, где-то глубоко внутри он добрый. И я смеюсь не с того не с сего, просто захотелось посмеяться, я так давно не делала этого. При этом чувствовала себя маленьким ребенком, совсем беззаботным, не думающим о последствии своих действий, которому главное, чтобы мама была рядом. А когда-то и я испытывала подобное чувство. Только когда? Не помню. Внезапно меня пробрала грусть. Я, достав свой детский альбом, села на кровать, укутавшись в одеяло, и начала рассматривать фотографии.

Первая: мама в роддоме держит меня на руках, счастливо улыбаясь, смотрит на меня, а я с закрытыми глазами посасываю соску. Перелистываю несколько листов: здесь мне семь лет и фотография подписана «Первый раз в первый класс», я стою на линейке с цветами в руках. А следующая, наверно, сделана по приходу в класс: я стою с девочками, которые мне что-то показывают. Перелистываю еще несколько листов. На одной фотографии нас сфотографировали всей семьей: там мне 14 лет. Мама и папа улыбаются, положив мне руки на плечи. Теперь я замечаю, как я похожа на свою маму - Анну Савельеву - зеленый цвет глаз и необычный цвет волос достался от нее, а от отца - Дмитрия Савельева - часть сущности вампира. Он же был полной противоположностью моей матери: черные волосы и необычно яркие голубые глаза. По моим щекам текли слезы, всхлипываю. Я смотрела долго на эту фотографию, которой больше двухсот лет и она еще хорошо сохранилась и не выцвела. Начало рябить в глазах, и образы расплывались. Внезапный звонок в дверь резко прервал мои размышления.

Быстро убрав альбом на полку, и вытерев глаза, подошла к двери и посмотрела в глазок. Приперся Андрей! Ну, что ему от меня надо? Достал!

Я не открыла. Еще чего! Перед ним с красными глазами не появлюсь, начнет домогаться с расспросами. Он позвонил еще три раза, а потом крикнул:

– Ты че оглохла?! Нечего под дверью стоять, – умоляющим тоном закричал он, но, не теряя своего нрава.

– Зачем пришел? Мы договорились пол первого встретиться! – ответила я через дверь, но под его нажимом, бесконечным звоном, пришлось впустить. Вот, уж кто может достать.

Но, открыв дверь, удивилась его внешнему виду: волосы взъерошены, футболка порвана, руки, плечи и все остальные части тела расцарапаны.

– Что бомжам в карты проиграл? – заметила немного нервничая. Андрей, тяжело дыша сел на пол, оставляя следы крови на стене. Я помогла ему подняться и лечь на кровать. Он все еще тяжело дышал. Теперь я испугалась не на шутку. Что с ним сделали? И кто? Сняла футболку, перепачканную в крови, и издаю ели слышный писк: живот проткнули чем-то острым насквозь, все тело в каких-то ужасных глубоких ранах, будто когтями расцарапали. Такое быстро не заживет. Я побежала в ванну и взяла бинт: туго перемотала Андрею живот. Промыла раны прохладной водой, все будет нормально, затянется. После всей процедуры он смог сесть на кровати, все также тяжело дыша.

– Кто тебя так? – спросила я, нервно теребя мокрое полотенце.

– Кто-кто, конь в пальто! – ответил злобно. Я ударила его этим полотенцем по голове, Андрей шикнул от боли и сморщил лицо.

– Не вредничай! – серьезным голосом сказала я.

– А кто по-твоему мог это сделать? Чертов Дракон, конечно! Чтоб эта тварь сдохла! – процедил Андрей сквозь зубы. Я округлила глаза от ужаса, но не вымолвила не слова, давая понять, что я жду продолжения рассказа.